вторник, 14 ноября 2017 г.

Ленты счастья на Дереве Дружбы


      Все желающие узнать больше о своей стране, в нарядных народных костюмах из более 30 регионов Российской Федерации собрались вместе и загадали желание у магического Дерева Дружбы в центре Москвы. По старинным преданиям об истоках веры, людскими заветными желаниями занимаются добрые духи, живущие среди ветвей этого дерева. Ствол дерева дружбы невозможно обхватить, но возможно сливаясь с природой в волшебный миг к чудодействующим ветвям дерева привязать цветные ленточки счастья. Ленты-лоскутки пяти цветов привязывали к дереву: синий – цвет неба без края, зелёный – цвет земли, алый – цвет огня, жёлтый – цвет солнца и белый – цвет чистоты. Повязывая их, люди, следуя древнему обычаю, желали здоровья и счастья, прежде всего, всем людям нашей необъятной страны, а уж затем – просили что-то для себя. В надежде на исполнение своих самых заветных желаний, прежде чем что-то желать, каждый участник фестиваля стремился стать достойным желаемого.

      Вокруг светлого Дерева Дружбы с энергией веры расположились гостеприимные жилища всех народов России. Жилище – это частица мира и отражение души того, кто в нём живёт. В открытых и хлебосольных обиталищах ждущих гостей из немыслимой дали, всё имело своё мудрое значение. Над очагом вились седые ленты с запахом сладкого дыма, танцевали северные Духи диких трав и тотемного огня. Праздниками и обрядами, играми и плясками по кругу, кампаниями и заклинаниями, промыслами и ремёслами, под зов флейт и бой бубнов отмеряющих время, люди озвучивали мысли веков в свете костра. «Душа России – это её люди!» - под таким девизом в этом году в Москве открылся III Фестиваль Русского географического общества, посвящённый единству и многообразию народов, которые проживают в разных климатических и географических условиях на территории нашей страны. На протяжении тысячелетий жители нашей страны росли и развивались в согласии друг с другом, глядя в мечты. На открытии фестиваля президент Русского географического общества Сергей Шойгу подчеркнул, что «нам бы хотелось, чтобы те традиции, которые были заложены веками у народов России, сохранялись».

      Я - путешественник Русин Сергей Николаевич прошедший отбор, был приглашен на выступление в рамках фестиваля. С 3 по 12 ноября 2017 года в Центральном доме художника в масштабном проекте III Фестивале Русского географического общества принял участие, как представитель таёжного края. На центральной площадке фестиваля читал просветительские лекции и показал документы об экспедиции 2017 года в труднодоступные горные районы Восточных Саян. В атмосфере праздника дружбы и взаимоуважения представителей всех районов нашей страны знакомил участников и гостей фестиваля с универсальным культурным наследием территории, бытом, образом жизни и менталитетом, традициями и обычаями кочевых таёжных оленеводов и охотников, проживающих в Тофаларии — историко-культурном регионе в центральной части Восточного Саяна. Множество ярких неповторимых фактов для ценителей таёжных приключений и тонких ценителей сибирской экзотики я приоткрыл. Гости фестиваля окунулись в атмосферу сибирских первопроходцев и почувствовали особую энергетику, наслаждаясь преданиями о добром Духе оленей и завораживающими горными ландшафтами. Побывав в уникальных уголках Саянских гор, я повествовал, сплетая причудливое полотно странствий. Пылко и поэтически говорил о загадочной тайге, гранях белых вершин и бесконечных хребтах с ощущением полной нереальности окружения, о неприступных горных массивах и водопадах, о руинах древних цивилизаций на стародавних тропинках и легендарных очаровательных стадах прирученных Северных оленей кочующих с таёжными оленеводами. Калейдоскоп описания Тофаларии в моих рассказах был таинственно красив, через мгновение – открывался другой мир с фантастическими красками, через новое слов – другие чувства переполняли воодушевленные сердца эмоциями. Чувствительный сказ приоткрыл завесу малоизвестных секретов, незнакомых легенд уставших скитаться и блуждать по краю вселенной в поисках своих друзей. Поведал я и о волшебных словах и радостных Духах сохраняющих предания и поверья, что остались от предков кочевых таёжных людей с широкой душой, очень радушных и за собой увлекающих планету.

      В макушке Дерева Дружбы притаился Дух Славы, а Доброта приникла в кору его ветвей. Ритм выступлений участников фестиваля на ветвях Дерева Дружбы радугу цветных ленточек развивал. На площадках фестиваля скитающиеся по подлунному миру путешественники завязывали узлы на лентах и представляли результаты лучших экспедиций – от всеобъемлющих исследовательских проектов до школьных походов. Мой просветительский проект экспедиции в уникальный уголок, не затронутый современной цивилизацией, сочетал истоки и традиции Саян прошедшие сквозь эпохи и века, занял важное место в формировании здорового социального климата, созидал духовную и социально-нравственную основу, воспитывал самые лучшие черты человеческой личности. Каждый желающий имел возможность совместить теорию с практикой и параллельно посмотреть многочисленные фотографии, экспонаты и познакомится с книгой о путешествиях. Любители книг, знающие в них толк, приняли участие в круглом столе, конкурсе о Тофаларии. Победители получили хороший подарок интересную книгу «Ленточки странствий» с подписью автора.

      Экспозиции фестиваля были построены по принципу природных зон: Арктика и тундра, степи и субтропики, горы, леса, океаны, моря и реки. Благодаря этому посетители смогли оказаться в той точке России, где ещё не успели побывать. Наша страна обильна и щедра не только природными сокровищами – Россия ценна и крепка, прежде всего, народным разнообразием, составляющая мозаику единой семьи нашей Родины, богатейшую в мире. Все мы проживаем на пространстве многонациональной Российской Федерации, однако это не исключает уникальность этнокультурного развития каждого народа. В каждой природной зоне были размещены жилища, характерные для народов, проживающих там. В степи – юрта и верблюды, в горах – сакля, в лесах – изба и лошади, в Арктике – яранга, в тундре – чум и олени, в тайге – зимник. По крутой тропинке на вьючных оленях гости фестиваля с удовольствием заглядывали в гости в Тофаларию. Экскурсанты видели уникальные водопады и преодолевали перевалы, посещали высокогорные стойбища в верховьях горной реки и зимовье в родовом охотничьем угодье в гольцовой зоне. Те, кто не очень хорошо знали географию нашей страны, и все, кто являлись её знатоками, в полной мере погружаясь в быт, получили массу впечатлений и новых знаний о постоянной перекочёвке за оленьим стадом таёжных оленеводов Тофаларии. Познакомились со строительством конического шалаша из жердей, сохраняющего тепло чума и покрытого оленьими кожами. Погостили на небесном стойбище со свежим ягелем у пятнистого олененка с бархатными рожками. Заварили в закопчённом чайнике на кочевом костре любимый белогорский чай таёжных оленеводов с целебной силой цветов багульника Саган-Дайля. Расширили кругозор об обрядах добывания охотничьей удачи и о полном цикле кочевания, повысили уровень географической культуры и стали увереннее смотреть в будущее, беречь, сохранять и дорожить всем тем, что есть.

      В свободное от чтения лекций время я с удовольствием перелистывал дневники великих путешественников, подлинники старинных карт и рукописей, старинные книги и документы, представленные в зоне истории. Хитом этой зоны стал один из первых печатных учебников по географии на русском языке. Он был издан при Петре I и называется "География, или Краткое земного круга описание". До этого использовался церковно-славянский кириллический шрифт. Пётр разработал гражданский шрифт, взяв за основу литовское и белорусское письмо. Кто был автором этого уникального издания – до сих пор загадка.

      Щедра и обильна царица - Земля, открывающая весь смысл мироздания, где символом плодородия остаётся Дерево Дружбы, зарождающее жизнь и всегда приносящее счастье, доброту и радость. В небеса уносились людские мысли, желанья и думы о любви и удаче в судьбе. Я загадал желание и прошептал его на ушко доброму Духу, наполняя надеждой сердце, что пусть Московское Дерево Дружбы растёт, пусть оно вечно живёт. Привезённые из далёкой Сибири разноцветные ленточки, повязал на изгибы зелёных ветвей дерева дружбы. И подарил организаторам свое стихотворение о Тофаларии и рассказал, о причинах своего поступка.

      - Это стихотворение благодарности. Я отдал стихотворение потому, что смог увидеть утраченные ландшафты Земли. Во всех природных зонах, рассматривая представленные уникальные экспонаты из Геологического музея имени В.И. Вернадского. Наша планета менялась в течение многих миллиардов лет, и учёные смогли воссоздать, как она выглядела в далёком прошлом и медленно преображалась в прекрасный оазис, - сказал я. – Все на фестивале очень мило, все очень хорошо и у меня есть ощущение, что здесь я – дома.

      Каждый день фестиваля вокруг Дерева Дружбы с завязанными на нем ленточками был посвящён определённой тематике: этнография, туризм, экспедиции, история, кино, защита животных и так далее. Всю неделю для посетителей на главной сцене проходили концерты национальных исполнителей, проводились показы лучших документальных фильмов Русского географического общества, встречи, мастер-классы, лекции, конкурсы, игры и книжные ярмарки о Великих русских путешественниках. Также на площадке у теплого живого дерева дружбы состоялось награждение победителей Всероссийского конкурса РГО, в котором приняли участие более 25 тысяч путешественников со всего мира. Вместо одного победителя жюри конкурса выбрало в каждой номинации. Это значит, что автор в каждой номинации получил главный приз – участие в новой экспедиции РГО и может внести творческий и научный вклад в формирование и развитие российской географии, в бережное отношение к национальной самобытности. В сохранении этнического колорита, будем способствовать консолидации общества и уверенному развитию России.

      Русин Сергей Николаевич


      Моя Тофалария

Тропа Сына Неба


      Мечтая странствовать в отдаленных уголках, нетронутых современной цивилизацией, бок о бок со смелыми и выносливыми местными людьми, которые каждый день борются с трудностями окружающей среды, вдыхая свежесть горного ветра, нам кажется очень романтичным приключения, позволяющие узнать изнутри обо всех аспектах кочевой жизни в величественных горах Восточных Саянах. В центральной части находится очень необычный историко-культурный регион с уникальными местами овеянными массой древних легенд и сказаний. Для кочевых таёжных оленеводов, охотников и собирателей родная обитель крутые склоны гольцов, покрытые снегом вздымающиеся на высоту безграничного Вечно Синего Неба дарующего жизнь. Таёжники выросли в этих местах, ежедневно наслаждаясь журчанием каменистых рек, пением птиц, свежестью росы и снежными вершинами гор.

      В чудесный вечер у костра, при треске дров и жаре углей, под огромными звёздами, рассказывают таёжные кочевники, не умолкая и вспоминая детали, об особенностях края, где красивые с природные ландшафты бережно хранят археологические и этнографические достопримечательности. На горных отрогах и хребтах можно увидеть ничем примечательные тропинки, с подъемами и спусками, множеством поворотов и изгибов среди тайги и горной тундры с остатками сооружений и рисунками, выбитыми на черных отвесных скалах и каменными пирамидками следующими друг за другом.

      Словно в дымке из грёз и видений, открывает нам свою душу таёжник, что изначально это были сумрачные тропинки древнейшего населения Восточных Саян. В доисторические времена каждая семья кочевала отдельно и кучами камней в качестве ориентиров, через равные промежутки отмечала пути вдоль ледников. Грудой камней кочующие охотники и собиратели, не знавшие календаря, вдали от центров цивилизации, в условиях крайней малочисленности, отмечали вершины почитаемых гор и ключевые точки тропы в самых сложных для ориентации местах. Таёжные люди, приручившие северных оленей и используя их в качестве ездового и вьючного транспорта, отмечали необычными камнями с изображениями и точками календаря маршруты ежегодной миграции оленей. Объединившись для охоты оленеводства, Саянские самодийцы горные перевалы обозначали кучами камней для подношений духам удачи или передавали загаданные желания при помощи вложенными в них извещений. Кучи камней служили домиком для душ кочевников. Сооружения в человеческой форме в качестве придорожных камней, отмечали длину пути и указывали направления. Остались ряды глубоких, параллельно тянущихся небольших впадин на кочевых тропинках в тайге на северных склонах Саянского нагорья, образованных ногами лошадей Тюркской кочевой империи, следующих друг за другом в торговых караванах. Тропинки с сигнальными заставами и стенами из камней, построенные гораздо позже воинами царствующих династий Уйгурского каганата, охранявшими проходящие караваны и отделявшими сакральную территорию от посторонних посетителей. Строили сооружения и енисейские кыргызы, так как по этим перевалам проходила линия обороны их государства.

      Подбрасывая в костёр охапку дровишек, таёжник поясняет, что каменные пирамидки, где поклонялись духам, рисунки на скалах со сценами преследования северных оленей медведями, чудодейственные минеральные источники у снежников на альпийских лугах, легкие облачные водопады, сказания и поверья каюров всегда создавали впечатление нереально райской дороги. Со временем интенсивность торговых и дипломатических связей снизилась, ветер времён заметал стежки, но после долгого периода забвения строитель континентальных дорог Чингисхан, для завоевательных походов и оживления сухопутной торговли по древним маршрутам, вывел Саянские тропинки из небытия. По извилистым вытоптанным тропинкам распространялись на запад кони, охотничьи собаки, военное снаряжение, кожа и шерсть, фарфор, ковры и ткани, соль и чай. На юг ехали дипломаты. На юг везли пушнину и золото. Воины Чингисхана контролировали территории, обложив купцов пошлиной беспрепятственно проделывающих путь от Тихого океана до Балтики. На всех Саянских перевалах, для местных таёжников, перемещающихся с места на место вслед за стадами оленей, монголы поставили ворота и оставили легенды, что империя Чингисхана на самом большом материке Евразии соединила две части света и стала очагом цивилизаций. Тропа Чингисхана являлась ключом к этой легенде.

      Сказочным огнём костра искры взметнулись в небо, рассыпаясь звёздным дождём и осветив тропинку, символизирующую жизненный путь, пути души кочевников, где проявлялись судьба и удача при их встречах с новыми людьми на новых территориях. Тропу стали использовать для военных нужд. По короткому пути войска смогли легко пересекать Саянские горы в случае необходимости. Строительство велось преимущественно силами и средствами монгольской армии. По старому обычаю воин на перевале должен был положить камушек или несколько монет. Так образовывалась пирамида двери счастья для просительных и благодарственных обрядов. Привязывание ленточек вдоль тропинки кочевники совершали дважды: по случаю восхождения на перевал - с просьбой дать здоровье, освободиться от недуга и в знак благодарности. Около пирамидок деревца украшались разноцветными лентами, чудесная сила которых отгоняла все злое от тропинки. Когда ветер колыхал ленточку с произнесёнными просительными словами, мольба возносилась к небесам, даже если в это время озвучивший просьбу был уже далеко или занят другими делами. По этим древним тропинкам хребта Хан-Бургут разделившего с севера на юг скалы над бурными реками Уда и Ия много веков назад пролегал путь Чингисхана и его многотысячных войск. На этих тропинках возник культ духовного объединителя кочевых племен, ставший их хранителем. Согласно преданию Чингисхан не искал место для стойбища в ночной темноте. Отбирая для своей армии самых красивых пленниц и местных таёжных невест, он перегораживали тропинку на высоте выше двух тысяч метров, и совершал торжественные свадебные обряды и последующие семейные торжества с весёлыми играми. Сначала сформировались крепкие семьи, затем государство. Чингисхан сам руководил свадебной церемонией: ставил для молодых новую юрту, разжигал огонь в очаге и преподносил денежный подарок с гербом, повернутым в сторону одариваемых на соединенных ладонях, благословляя брак, если жених и невеста нравились друг другу и родились в подходящие годы. Поклонившись огню очага, где невеста готовила первый чай, жених в шлёме и невеста в прическе с формой крыльев мифической птицы, одевали церемониальную накидку, садились на коня и все вместе три раза объезжали юрту. И только после этого новая семья отправлялись в путь по тропинке. Семья шла впереди государства, и чем больше у непобедимых воинов империи было здорового потомства, тем они признавались значительными для долгой и счастливой жизни.

      Утопая в бархате ночи и освободившись от груза забот, разум таёжника рисовал яркие картины про сражения за горный перевал Хурэгтын-Дабан. Достигший наивысшей точки на оленях бродячий таёжный охотник лучник, стрелу с орлиными перьями, метким выстрелом вонзил в колчан Сына Неба и убил любимого коня Чингисхана. Опытный полководец был немало удивлен и вместо казни назначил лучника начальником перевалов и кочевой таёжный охотник стал самым верным его последователем. На месте боя, в ознаменование памяти павшего коня, Чингисхан приказал соорудить пирамиду путём добавления к куче камней ещё одного каждым проходящим воином. Чингисхан ценил смелость, отвагу и позволял людям жить счастливо до тех пор, пока они соблюдали его законы. Любого нарушителя порядка ждала печальная участь. За грабежи торговых караванов на горных тропинках могучий и грозный Чингисхан казнил всех. Введенный Чингисханом свод воинских правил - Яса запрещала ложь, воровство, прелюбодеяние, предписывала любить ближнего, как самого себя, не причинять обид, и забывать их совершенно, щадить страны и города, покорившиеся добровольно, освобождать от всякого налога и уважать храмы, а равно и служителей его. Введение свода военных и гражданских законов позволило установить на тропинках огромной территории монгольской империи твердый правопорядок. Несоблюдение законов каралось смертью. Яса предписывала терпимость в вопросах религии, запрещала ссоры среди монголов, не одобряла неповиновение детей родителям, регламентировала воинскую обязанность, правила поведения в бою, справедливое распределение военной добычи.

      Сквозь дымок от костра небо зажглось перламутром, а таёжник продолжал посвящать нас в тайны о спокойных перекочёвках его предков на Северных оленях и весело поющих свои бесконечные песни. В те давние годы добавляли таёжники к Ясе Сына Неба множество своих местных примет и поверий, обещавших хорошую перекочевку и удачную охоту, благополучие на тропинках за почитание души природы. Таёжные оленеводы не наносили вред всему окружающему миру и не брали с тайги лишнего. Одушевляя живую и неживую природу таёжные люди понимали, чем возмещать тайге и горной тундре за счастье, которое она наделяла и влияла на судьбы. Таёжники не ловили молодых птиц и не рубили молодые деревья. Без нужды не рвали растения и цветы. Не плевали в огонь кочевого очага и не касались огня ножом, не бросали в огонь мусор. Не оскверняли огонь, оставляя за собой не затушенный костер. Громко не кричали и не оскверняли тропинку плохими действиями, мыслями или словами. Не переходили тропинку перед пожилыми стариками, проявляя уважение к старшим.

      Над костром звезды стали ниже в причудливых узорах, и таёжник объяснял, небо видело всегда все поступки и помыслы человека, который на кочевой тропинке никогда не сможет укрыться от небесного правосудия. Запрещалось без нужды таёжникам ранить землю острыми предметами, чертить по её поверхности и бить прирученного оленя уздой. Запретными считались имена духов почитаемых гор, они хранились в тайне и не произносились они вслух без крайней надобности. По поверьям таёжных оленеводов, каждая гора и река имели своего духа. Кочевник на тропинке без помощи духов слаб и обязан задабривать духов, пребывающих везде и всюду. Таёжные оленеводы вставая на тропинку выражали почтение к огню, после повернувшись на восток, выражали знаки почтения к воздуху, после того обращались на запад для выражения почтения к воде, на север выражали знаки почтения в память предков. Прежде чем пить, надлежало поднести каплю духу – хозяину местности, для этого выливалась на землю соответствующую часть чая. Если таёжник пил, сидя на олене, кочуя по тропинке, то до питья делал излияние животному на шею.

      Мерцая, струилось сиянье луны на горных тропинках, и жизнь шла неспешно. Принято было не торопясь пить горячий чай и всю ночь внимательно слушать хозяина костра. Его жена преподносила гостям угощения, напевая малышам свою колыбельную песню. Таёжная женщина вела домашнее оленеводческое хозяйство, воспитывала детей, нередко сама совершала перекочевки и охотилась. Кочевые таёжные оленеводы и охотники привыкли жить родами, поэтому сохраняли и свято чтили древние обычаи кочевой жизни, передвигаясь в горах автономно и обеспечивая свое существование за счет ведения таёжного оленеводства и пушного промысла. По различным приметам предсказывали погоду, узнавали время без часов, лечили травами различные заболевания людей и животных. Таёжники всегда были наблюдательны, любопытны, добродушны, гостеприимны. Гостю обязательно дарили амулет из связки медвежьих клыков или когтей и вспоминали байки о том, как их предки служили каюрами в войсках Чингисхана. Кочевые таёжники имели твердый глаз и были не просто проводниками с навьюченными оленями через броды свирепых рек, перевалы и ледники, но и толковыми чтецами тропинок.

      В ночной тишине шептались звезды с подругой луной, что у неба красивые глаза и в них смотреть опасно. Конечно, было всякое на скалах и бури, и ураганы, и империя Чингисхана распадалась на мелкие части. На её бескрайних тропинках, никогда не было полной изоляции, одни государства исчезали, появлялись другие, сменяли друг друга народы и встречались новые путешественники и идеи. Многие обычаи и запреты отходили в прошлое в ходе преобразований. Все мелкое, суетное процеживалось временем, но походы Чингисхана восстанавливались в памяти. Горные проводники вспоминали, что на небе обитало могущественное духовное начало дарующее жизнь и охраняющие человеческий род. В контактной зоне между мирами на живом теле тропинок для получения просветления, энергии и бодрости мысленно призывался дух Сына Неба, воплощённый в знамени. Обряды оживления знамени Сына Неба носили созидательный характер, напоминая, что пламенный меч кочевника не выброшен, но вложен в ножны. Знамя единства и братства объединяло и становилось гением-хранителем, в котором древний мир был счастлив, под Вечно Синим Небом.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Знамя Чингисхана


      Блуждая таёжной стороною, наша экспедиция случайно набрела на старинное оленеводческое стойбище. На живописном кедровом склоне горы с родниковой водою полыхал кочевой костёр, свивая свет Духов пламени в знамя. Пыл костра ластился к рукам, сердце нежно замирало, а котелок над огнём приглашал скромно к обеду. После расспросов о тропинке, о цели похода, завязался с седым кочевником неспешно разговор, обновляя суетный ум. Над темной и сырой тайгой звёзды радугой закружились за чашкой горячего чая. Легко велась беседа о мечтах и про жизнь, в которой воплощаются мечты. Незаметно и таинственно приблизилась ночь и у костра в отблесках ярких присели воспоминания.

      Таёжник умел поддерживать беседу, высказывать свою точку зрения. Мы удивлялись чудом сохранившимся в Саянских горах сказаниях и притчах о походах реального лица великого полководца Чингисхана. Кочевой костер в ночи людей успокаивал, роднил и возрождал интерес к мифологическим мотивам и связанных с ними представлениях, бытовавших по просторам в Центральной Азии. Мы немного уставшие молчали и вслушивались, как пели горящие поленья, трещали сучки, звучали слова кочевника о далеких временах. В живых воззрениях прошлого у таёжного кочевого оленевода рассыпалась мгла в беспредельную даль. Старик рассказывал о Чингисхане, как культурном герое, царствующего Силою Вечного Неба и светом побеждающего тьму. Он установивший свадебные обряды и способы приготовление чая на костре, при котором чайные листья варились, надежно защищавший таёжных оленеводов от жадных соседей в повествованиях старика желал всем мирного преуспеяния. Сын Неба, тропой добра умело направлял, покровительствовал таёжникам приручающих животных и кузнечному делу. В легендах он богатырски плавил и ковал железо, на правом приручал животных, на другом — на левом берегу таёжных рек, закаливал свои острые наконечники для стрел. Ковал стремена, подковы и сёдла, обеспечивавшие стабильную посадку на коне и позволявшие охотникам метко стрелять из лука. Выковывал амулеты, способствующие деторождению. Внутри культа Чингисхана выше всего старый кочевник почитал его военный дух - гений, воплощённый в Знамени.

      Мы сидели все вместе вокруг костра, вспоминая о жизни чужой и далёкой. На протяжении веков воины-кочевники несли по степи и горным перевалам Духовное Знамя, копье, к древку которого чуть ниже наконечника были привязаны пряди гривы лучших коней. Где бы воины ни разбивали стойбище, они утверждали Знамя при входе в юрты, как защитный амулет. Знамя всегда оставляли на открытом воздухе, под Вечно Синим Небом. Развевающиеся на ветру пряди вбирали в себя силу солнца и ветра, силу, которую затем получали воины. Бунчуки использовались по разным случаям и в разной комплектации в зависимости от статуса лица, чью власть они символизировали. В разных походах на знаменах изображались многозначные символы: конь счастья, сокол, барс и двуглавый орел. В Знамя на поле боя собиралась военная сила, к нему обращались слухом и взором. Знамя несло судьбу воинов, и в Знамя вселялся дух твердый, как алмаз, победоносный, как стяг и могучий, как орёл полководца. Поэтому символ побед, родовое знамя Чингисхана наделённого силою Вечного Неба, не знающего преград и стен, стали именовать духом. Одухотворение и обожествление Знамени подобно объектам и явлений природы, Неба и небесных божеств, произошло не случайно. Знамя и символ успеха золотой кнут, возможно, мужественному и аскетичному Сыну Неба, в венах которого текла звездная кровь, помогли объединить разрозненные рода. Был положен конец непрерывной племенной междоусобице и укрепилось государственное единство. Все подданные Чингисхана наставляемого Вечным Небом стали называться единым народом.

      В представлениях Чингисхана обращенного лицом к солнцу, до неузнаваемости перекроившего границы Евразии, Знамя – это душа человека, судьба, с которой связана его жизненная и духовная сила. Согласно этим верованиям, знамя было духом-хранителем не только племени, но и всего народа и войска в целом. Знамя правителя становилось объектом культа. Родовое знамя Чингисхана представляло собою белое полотнище с летящим соколом, прикрепленное к древку копья. Почитанием пользовались Чёрное и Белое знамёна полководца. Белое – знамя мира и стяжания духа истины. Черное – знамя войны и стяжания духа борьбы. Во время войны в передвижной ставке Чингисхана поднималось Черное знамя, и воины выступили в дальний поход на врага, а в дни мира поднималось Белое знамя.

      В подлунной беседе таёжника не стирались из памяти тропинки, уводящие в новую даль, по которой обряды кочевников прошли через века. Белое знамя, изготавливалось из грив белых жеребцов, чёрное — из грив вороных жеребцов. К острию копья, игравшего роль древка, гривы привязывались длинными кистями. Белый цвет у кочевников был почетный цвет. Белое знамя состояло из девяти частей: главное знамя из тонкого белого войлока водружалось в центре с изображением взмывающего в небо сокола, родового фамильного знака Чингисхана. Сокол, бесстрашная сильная ловкая и быстрая птица, символ солнца и света, победы и превосходства, красоты и свободы. Сокол – символ победы духа над низменными инстинктами тела. Ловчий сокол – символ верности и образцового исполнения долга, как двигаются вместе тени птиц, летящих по небу, так и добрые и греховные поступки следуют за людьми.

      Ночной костер под звёздами не гас, и верить завещал нам в жизнь. Таёжник вспоминал, рассказы прадедов, что вокруг центра знамени с четырёх сторон крепились восемь малых. При знамени состояло девять знаменосцев. Для знамён в Великой ставке были устроены святилища и разработаны ритуалы. За знаменем Чингисхана всюду следовал никогда не знавший седла и кнута снежно белый жеребец с черными глазами. За неосёдланным жеребцом постоянно ухаживали два очень уважаемых воина. Хранители Ханского стяга избавлялись от всех налогов и повинностей. В военное время перед боем для поднятия духа армии знамёнам приносились пламенные речи и подношения.

      Потемки таёжной ночи прорезал яркий всплеск огня. Таёжник грустно и негромко шептал, что Чёрное знамя пятиугольное, на котором золотыми нитями вышивался Дух войны - всадник на коне и девять конских хвостов. Всё устройство Знамени было связано с символикой священного числа 9 великого и почитания Духа войны, дающего победу самым доблестным. В ту пору война была в самом разгаре, сражения шли одни за другими. Война для всех была суровым испытанием, в ней выживали, кто был сильнее духом, неприхотлив и мог в длительных походах спать на голой земле и переносить все тяготы и лишения походной жизни. Стойкие воины, в кулак, собрав силы без еды и воды по нескольку дней обходились. Конину предпочитали не есть вовсе. Конь у монголов был священным животным. Круглый год воины Чингиза питались кумысом – перебродившим кобыльим молоком. По воле всесильного духа войны зажигали огонь победы в груди. Именно знамя с изображением с всадником на коне приносило победы Владыке Человечества. Величайший Дух войны был только один и считался невидимым, и никаких истуканов ему ставили.

      Костёр тлел, горел, дымили угли, а сердце таёжника воспоминания жгли внутри, оставляя в нём свет. Даровав кочевникам очередную победу, Дух войны следил за законами и обычаями войны воюющих сторон. За убийство неприкосновенных дипломатов, переводчиков или парламентёров со знаменосцем белого знамени, уполномоченных вести переговоры о заключении мира, Дух войны требовал кровавых жертв после битвы и пленных начальников войск казнили.

      Кипел чай в котелке среди треска шипящих углей костерка, и вечность заглядывала в наши сердца. Таёжник вспоминал легенды о былом величии золотого века Чингисхана. Восстанавливал в памяти предания, как в уникальном месте силы, у подножия гор Восточных Саян, хранили реликвий, в торжественные дни ставили маленькую юрту из белого войлока для лука и стрел. Перед юртой стояли конюхи с девятью белыми жеребцами, в гриву, челку и хвост заплетёнными девятью тремя белыми шелковыми лентами и реконструируя знамя Чингисхана. Единство символизировали волосы, которые для Знамени собрались с грив и хвостов белых коней со всей Великой степи. Древко знамен, делалось из сосны, росшей на месте рождения Чингисхана. Камень, на котором крепилось Белое знамя, также освящался, поскольку брался с места древней монгольской столицы. Участники обряда обходили все святыни по солнцу, поклонялись им и приносили подношения, из девяти золотых чаш брызгали кобылье молоко. Поклоняясь небу, после того, как солнце скрылось за горизонтом, совершили древний ритуал Поклонение Небу и Огню и просили разрешения хозяина гор провести ритуал оживления Белого знамени Чингисхана с использованием специального копья и заложения нового каменного сооружения Обо. Благоприятными знаками Духов дарующим согласие были тёплая ночь и белая лунная радуга в безоблачном небе.

      Сквозь пламя кочевого костра струились следы игривых искр и безмерные гуляния всадников проводников, связанные с именем Чингисхана и проходившие инстинктивно и невзначай, у кочевого костра в закрытом небе полнолуния. Ритуалы оживления Белого знамени, знамени мира и спокойствия проводились самопроизвольно, словно силуэты снов века, столетия назад. В одно мгновенье возрождался интерес к прошлым воззрениям, играющим положительную роль посредника между различными началами и силами – человеком и природой, небом и землей, прошлым и будущим. За всю историю человечества Азия объединялась только один раз и под началом веротерпимой идеологии, совершенного оружия, лучших методов ведения войны и умения справедливо управлять. Духовные власти всего мира сотрудничали с успешным созидателем Чингисханом, за которым шли караваны торговцев и ремесленников. По караванным и почтовым путям были устроены станции на расстояниях одного дня пути и поставлена стража. В империи запрещались пышные титулы. Истреблялись суеверия. Казнили шпионов, лжесвидетелей и колдунов. Соблюдалась веротерпимость и свобода слова, признавалась любовь к Богу. От общественных работ освобождались священники, учителя и врачи. Развивалось гостеприимство среди кочевого населения. Запрещалось вступать в брак с родственниками. За храбрость и упорство раздавались ханские ярлыки на звание темников, и повышалось требования к чиновникам. Чингисхан учреждал порядок и законы, заботился о преуспеянии страны. За кражу, убийства, прелюбодеяния и другие недостойные действия строго карал. Войска были подразделены также на десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч. Казнь была положена всякому воину, который покинет определенное ему место. Чингисхан действительно был великим вождем и строителем. Чёрное и Белое знамёна Сына Неба развивались в Сирии и Бирме, Вьетнаме и Венгрии, Индии и Персии, Корее и Сибири соединяя их в единое государство.

      Приглядываясь к неспешно тлевшему тальнику костра в сумерках ночи вращающихся вокруг Земли, вспоминали о Солнце, спящем где-то. Во времена войн в сердце каждый воин о победе мечтал, и не сомневался при встрече ценностных систем сохраняющих человечность и культуру Востока и Запада. В душах зажигало свет взошедшее белое Солнце и Луна многим народам Евразии, чтобы помнили в пути по обломкам ледяных иллюзий черно-белые заветы своего объединителя, в которых грёзой Черный Дух Войны живёт. У Чингисхана было белое знамя, но без Сына Неба на его полотне появилось изображение задумчивой черной Луны.

      Таинственная истина догорала дотла. Мы просто сидели у костра, думая немного о вечности, немного о бессчётных путях впереди. Старый кочевник замолчал, ощупывая древнюю монету – талисман, на сторонах которой одновременно присутствовали и Сокол, и Двуглавый Орел. Без излишних слов горечь в душе оседала. Скатилась скупая слеза, поблёскивая в свете тлеющих углей, вспыхнувших на мгновение. Под уходящею мглой ночи остыла земля и в пыли теней кочевой костер догорал. От угольков хвороста уцелели, слегка печалью покрытая наших душ разделяющих вечность, чёрный пепел и седая зола.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

пятница, 27 октября 2017 г.

Золото Чингисхана


      Заключая союзы побратимства, и обмениваясь золотом поясных пластин, оружием и оленями, кочевые таёжные оленеводы Саян, у дружеского костра за чашкой соленого чая с оленьим молоком, вспоминают мистические истории о несметных богатствах Чингисхана, вызывая интерес, удивление и восторг путешественников. Поисками тайных стоянок во время военных походов с кладами походной казны Чингисхана заняты ученые археологи и искатели сокровищ многих стран. Сокровища великого завоевателя ищут в Китае, Туве, обследуют перевалы и вершины Саян, долины и притоки рек, которые берут свое начало в Монголии и протекают по территории Бурятии. Совмещая науку с мифологией, экспедиции исследуют огромные территории, но пока следа вожделенного золота Чингисхана не удается найти никому.

      Чингисхан получил мировую известность не только благодаря своим военным достижениям, в которых были одержаны победы в Европе и Азии. Свое богатство, выросшее до громадных размеров, использовал для строительства огромных континентальных дорог, курьерской связи, письменного делопроизводства, разведки, дипломатических связей, почтовой системы, введения бумажных денег, религиозной свободы и обустройства самой крупной в истории человечества империи, в границах которой располагались десятки различных государств. Чингисхан перекроил мир, создавая новые связи между Востоком и Западом.

      Непобедимый и усопший в военном походе Покоритель Вселенной место захоронения с многочисленными трофеями, древними рукописями и содержимым походной казны, оставил известным. Легенды об огромных сокровищах великого завоевателя связаны с выплатой дани и десятины — процент, отчисляемый военачальниками от всего награбленного в процессе военных действий имущества покоренных стран. Воображаемые размеры наследия, основателя Монгольской империи, объединившего разрозненные племена на территории от Китая до России и обладавшего баснословными богатствами, подогревает интерес искателей научных сенсаций и нетронутых кладов якобы спрятанных где-то в тайном месте.

      По легенде, Чингисхан родился, держа дивный золотой слиток в кулаке, что предсказало ему судьбу великого правителя. Весной 1206 года у истока реки Онон на курултае Тэмуджин был провозглашён великим ханом над всеми племенами и получил титул «каган», приняв имя Чингиз - повелитель бескрайнего как море. По поводу похорон Великого хана существует множество изысканий. Версии о заговоре, вражеской стреле, ране полученной в бою, ударе молнии и падении с лошади, дополняет монгольская легенда о том, что великого полководца погубила юная тангутская ханша в пылу первой брачной ночи, которую подослал великому хану коварный тангутский царь во время осады столицы Чжунсина. Красавица укусила шею Чингисхана, повредив сонную артерию, и от потери крови основатель империи монголов тихо умер в юрте.

      Несмотря на многочисленные раскопки, никто не знает, где погребение Чингисхана и где находятся мнимые или подлинные сокровища былого богатства и величия. По преданиям похоронили Великого завоевателя в междуречье рек Селенги и Онона, на берегах, где родился и вырос Чингисхан в 8 километрах от границы на территории современной Российской Федерации. Отведя течение реки в сторону отводным каналом, вырыли воины на дне реки склеп, обложили камнем обернутым золотом и опустили в него золотой гроб с телом Великого хана. Сюда же сложили несчетное количество золота, драгоценностей и других предметов из сокровищницы хана. Место захоронения заложили гранитными плитами, разрушив затем насыпанные плотины и пустив реку в старое русло, чтобы это место невозможно было найти и сохранить от разграбления. Китайские граждане считают Чингисхана своим соотечественником. Они утверждают, что родился он на китайской земле, а его прах и сокровища покоится в границе Китая.

      Полководец был просвещенным человеком и ввёл новый закон, перед которым были равны все монголы - Яса Чингисхана. В Ясе главное место занимали статьи о взаимопомощи в походе и запрещении обмана доверившегося. Нарушившего эти установления казнили, а врага монголов, оставшегося верным своему правителю, щадили и принимали в своё войско. Скромный раб вполне мог подняться до командующего армией, если он проявлял достаточную воинскую доблесть. Добром считались верность и храбрость, а злом - трусость. Справедливый Чингисхан очень не любил предателей, убийц послов и гостей. Он завещал наследникам, где бы ни помер великий государь, хотя бы за сотни дней пути от большой горы Алтай-хана, его привезут туда хоронить. В молодости Чингисхан прятался там от врагов и поклялся вернуться туда после смерти. По этой версии для захоронения Чингисхана построили целый много уровневый подземный город драгоценностей на северном склоне Алтай-хана. Чингисхана положили в богатых доспехах на воинских щитах из кованого золота, по традиции того времени забравшего с собой несчетное золото добытое им в завоевательных походах.

      Были предприняты величайшие меры предосторожности. Жизнью поплатились все разорители, кто оказался на расстоянии одного дневного перехода от этой горы. Расправились даже с птицами, пролетавшими над этим местом и отбрасывающие тень на зачарованную гору. Был наложен великий запрет и по месту захоронения несколько дней гоняли табуны лошадей и стада оленей, чтобы убрать все следы работ. Там были посажены хвойные вечнозелёные деревья воинами монгольской армии. Согласно этой легенде, с великим ханом был похоронен верблюжонок, и по крику верблюдицы через 30 лет, когда вся земля в окрестностях заросла непроходимым густым лесом, потомки Чингисхана нашли место с сокровищами для будущих походов в Европу. После этого оцепление было снято, а заветное место уже невозможно было найти никому.

      Принимая на веру предания кочевых таёжных оленеводов, другой вариант огромных кладов основателя Монгольской империи где-то на Континентальной тропе, проходившей через Саянские горы. Мудрый и дальновидный Чингисхан, понимая, что богатство развращает воинов, делает их жадными, подлыми и корыстными, ведет к предательству и вырождению, приказал из несметных богатств выложить пирамидки подношения на перевалах и почитаемых горных пиках Вечно Синему Небу дарующему жизнь. Чингисхан, обожествляя природу, завещал людям стремиться поддерживать баланс с природой и своими действиями не вредить ей. Природа была единым Божественным Храмом, к которому Чингисхан относился бережно. Это реальность, у которой нет начала и нет конца. В эти пирамидки - обо можно совершать приношения всем путешественникам, что-либо забирать, отнимать у духов запрещалось соответствующим заклятьем.

      Преданные воины, возвращаясь с телом Чингисхана в ханское стойбище в родные степи Монголии, на перевалах, где проходили караванные тропы, и вершинах почитаемых гор сооружали пирамидки алтари из слитков, отлитых из чистого золота. Эта память о полководце, одухотворяла главные святыни кочевников и давала благословение высшего духа, объединившего разрозненные монгольские племена в единое целое. Дар Чингисхана соединял организаторские способности, непреклонную волю и самообладание, щедрость, приветливость и сохранял привязанность своих сподвижников. Каждый древний монгольский род имел свое золотое обо - жилище духа, башню-алтарь для приношений и двенадцать малых пирамидальных груд из золотых слитков вокруг. Золото пирамид не обрастало лишайниками, а чудесно сияло на вершинах гор, словно лучи восходящего Солнца.

      У подножия обо, находился плоский камень, на который ставились подношения вода в золотой чашке. Золотыми были сосуды для питья у целебных источников, на горных хребтах подпирающих небо. У источников кочевники из величайшей пустыни мира Гоби почтительно оставляли на хранение духам дарующим жизнь золотые браслеты, цепочки, драгоценные камни, оружие, уборы сёдел и уздечек. Чингисхан оставался чужд излишеств, несовместимых с деятельностью мудрого правителя и непобедимого полководца, и дожил до преклонных лет, сохранив в полной силе свои умственные способности. Основой могущества Чингисхана – являлись умеренность, солидарность и согласие. Погребальный эскорт казнил всякого, встреченного чужака любителя легкой наживы по пути следования за незаконное прикосновение к золоту.

      Среди таёжников ходят многочисленные слухи о проклятье мест, где Чингисхан одержал крупные победы. Чингисхан не был падок на роскошь и считал, что богатство развращает. Он жил в юрте, как обычный воин, не прятался от ветра, дождя и солнца, ел грубую пищу, носил обыкновенную одежду. После победы Чингисхан называл места любимыми, где духи проявили себя и даровали ему победу, выделял их особо, как почитаемое пространство. Сохраняя древний обычай, военную добычу собирали в огромную гору и делили поровну между всеми воинами, принимавшими участие в битве. Обязательно большую часть преподносили в угощение Духу – хозяину местности, чтобы снискать его покровительство. Сам Чингисхан, поклоняясь небу, запрещал казнить священников, монахов, мулл и не пытал заключенных. По легенде, передаваемой из поколения в поколение, несметные богатства драгоценных камней, золотых монет, дорогой посуды, искусно сделанного оружия тайно закопаны в белых юртах. Эти святыни были со временем ламаизированы и на них стали проводиться буддийские обряды, а загадочные ключи от этих кладов, вывезли в высокогорные буддийские монастыри, где богатство не считают главным залогом существования.

      Для почтения Чингисхана не был построен красивейший мавзолей или огромный некрополь в благоухающем оазисе покорённого мира. Великий завоеватель обладал неограниченными возможностями, но поступил иначе. Многочисленные странники, изучающие жизненный путь великого повелителя и посвятившие поискам десятилетия, скитаются по Евразийской империи Чингисхана, поражаясь размахом его завоеваний, и продолжают верить, что ожидаемое содержание таинственной сокровищницы должно быть чудовищно огромным. Возможно вместе с телом Чингисхана, были спрятаны и его несметные богатства, – это соответствует древним восточным обычаям. По легенде любителей старины, могила хана доверху заполнена уникальными драгоценностями со всего мира, а сам могущественный Чингисхан в золотой короне с орлом восседает на золотом скакуне с рубиновыми глазами, но в самой Монголии на розыск исторических реликвий Чингисхана наложен строгий запрет. Самоотверженно монгольское общество пытается сохранить тайну своего повелителя, незыблемо веря, что души покойных, якобы и после смерти остаются со своим народом, защищают от врагов и капризов природы. Этот запрет связан, как с проявлением уважения к памяти зачинателя монгольского народа, так и со страхом потревожить его прах, который он сам якобы завещал скрыть от посторонних глаз вместе с легендарным кладом. Молчаливые потомки, принадлежащие к традиционной кочевой культуре, помнят и чтут честь Чингисхана, разумно обходясь без золота, бриллиантов и не тревожат прах великого полководца, считая, что это сохранит судьбы не только отдельных стран, но и всего человечества военных завоеваний. История слишком обширна, но и в ней есть Великое табу, закрытое для исследователей. Пока у кочевников есть свой герой-символ, никто не узнает страшную тайну великого монгола. Доблестный и отважный кочевник покоривший Вселенную может покоиться с миром только в окружении волшебной чистоты самородного золота.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Даритель снов


      В темном небе летала чудная жемчужина Луна с серыми глазами, светлыми волосами и ледяным сердцем, наполненным чудесными снами. Его холодный свет мягко падал на горную тундру. Никто, абсолютно никто не хотел брать в дар её сны и понимать Луну, даже подруги – блестящие мерцающие звездочки. Гнетущее одиночество залегало глубоко-глубоко в сердце Луны. Решила Луна, что она абсолютно никому не нужна и стала босиком гулять по горной тундре у берлоги спящего медвежонка, покрывая её морозными снами.

      - Мне снится чудесный, сказочный и дивный сон, кто-то на цыпочках проходит по тропинке у берлоги и оставляет свои следы. Кто бы это мог быть? Наверно, тот, кто ночью не спит, - думал Медвежонок. - Поставлю ловушку из лиловых радуг в ночном просторе на вершине горы.

      На следующую ночь, проснувшись, Медвежонок осторожно, крадясь, вышел из берлоги проверять свою охотничью снасть и обомлел. В силках он увидел заблудившееся светило, крылом касающееся гор. Оно было живое и очень красиво излучало холодный мягкий свет. Скитальца Луна набирала полную силу, и полнолунная лежала на лунной дорожке, перевернувшись на спину, и окончательно запуталась в ловушке своих отражений. Медвежонок набрал полные пригоршни рыхлого снега и изо всех сил швырнул в расплавленный белый свет. Низко по лунной тропинке скользящая Луна в страхе вздрогнула и зажмурила глаза. Через нахлёсты слоёв снега и звездочек созвездия огромная Луна слегка зарумянилась розовым цветом, и окрасилась в самый стойкий серебристый оттенок.

      - Кто ты незнакомка? - спросил, зевая Медвежонок. - Большое, бледно-желтое ночное светило?

      - Луна. Я храню и дарю таёжные сны, смешивая явь и сказки, - ответило прекрасное светило. – Почему ты не спишь. Ночью в берлоге медвежата должны видеть прекрасные сновидения и расти. Скажи есть еще где-нибудь такое же существо, как я?

      - Есть Солнце - обрадовался Медвежонок. - Я тебя поймал. Остановись в ловушке и увидишь его.

      В её серебристых лучах излучающих сны запутался Медвежонок, проваливаясь в беззаботное, цветное детство. Луна не могла сдвинуться с места, не пошевелиться, но притягивала к себе Медвежонка. В это время, над горой со вспышкой утренней звезды, подкрадывалось нежно и рождая надежды, медленными шагами восходящее Солнце. В этот прекрасный момент Луна увидела неповторимое Солнце, такое далекое и такое близкое. Его лучи проникали в Луну и становились частью её ледяного сердца. Впервые за свою долгую жизнь Луна улыбнулась.

      - Здравствуй – сказал Луна. - Как же ты прекрасно.

      - Зачем я тебе, горячее и яркое? - просило Солнце с ослепительной улыбкой и чарующим взглядом.

      - Я могу дарить свет горной тундре, когда ты будешь отдыхать, – ответила Луна. - Буду охранять твой покой и сторожить твой сон.

      Луна не была так ярка, как Солнце, но освещала снами Медвежонку берлогу. Звезды подмигивали глазками. Глаза Медвежонка, отражая Лунный свет чудесами, он рассказывал им о своих сладких и радужных сновидениях.

      - Ты сияешь, Луна и все засыпают. Ты раскрываешь свои объятия, покидая тень, улыбкой зажигаешь добрые сны, знающие к сердцу дорогу, - сказал Медвежонок. - Луна, когда во снах ты отражаешься во мне, я могу играть со звездами. Звёздочки рассказывают мне удивительные истории.

      - Я показываю сны разных форм и цветов, смешивая краски, - ответила Луна. - Время делаю чуть-чуть короче. Отражаться во мне тёплое Солнце проплывающими мимо добрыми и светлыми снами.

      - Я очень горячее, - сомневалось неотразимое Солнце. - Я ослепительно, ярко и жизнерадостно постараюсь поверить, что сон лишь только сон.

      - Я никогда не обожгусь об тебя, так как я бледная и холодная, - ответила Луна. - Раствори своими лучами тёмные сны, и мы будем дополнять друг друга.

      Небесная тундра окрасилась самыми нежными красками. Очарованный хранителем твоих сокровенных снов Медвежонок усталый в берлоге ютился. Луна, отражая свет, смотрела в бездонные глаза испепеляющего Солнца, но не могла разглядеть в них жгучее понимание. Солнце оставались собой, сжигая все тёмные сны, ослепляла светлые сны и что-то такое, что во снах не хватало. Возможно жизнь не отражающую, а настоящую. Плакала и старела от огорчения обожжённая Луна и медленно без не сохранившихся сновидений бледнела, худела и таяла.

      - Мы постоянно не сможем быть вместе. Сгорают в твоих жарких лучах сновидения, - сказала Луна.- На двоих нам небесной тундры мало, прости, лучше расстаться.

      Луна, растратив сожжённые сновидения, становилась прозрачной и узенькой. Медвежонок, проснулся от короткого сна и сообразил, что ей нужно срочно дать свободу. Он раскрыл хитрую ловушку. Луна, развернувшись холодным ребром, сбежала от реальности в неизбежность новолуния за проплывающими новыми снами.

      В ночь новолуния, понуро опустив голову вниз, забытый Медвежонок калачиком свернулся, натянув на берлогу, как одеяло очень тёмное бессонное небо. Ночью остались только застывшее звёздное серебро в небесной тундре, и иногда Солнце над горизонтом мелькало. Медвежонок не знал, вернется ли когда-нибудь Луна, но продолжал верить, ждал и надеялся в бессонных ночах тоски, что они встретиться во сне. Луна, отдав все свои сны, продолжала влиять на него своим сказочными чувствами. Медвежонок закручивался в непроходимые дебри сна без сновидений. Он ворочался, трудно засыпал на правом боку, то на левом, но все напрасно – не спалось и на спине. Шли долгие бессонные ночи, Медвежонок зализывал на сердце раны и плакал от огорчения пред неизвестностью. Все Медвежата росли только во сне. Медвежонка стали одолевать суровые сомнения, вырастет он без Лунного сна большим и сильным, как другие медведи или нет.

      В болезненном отсутствии сна, сгустилась тьма как боль в небесной вышине. Медвежонок по старому жить больше не мог и хранил воспоминания о Луне глубоко в сердце. Медвежонку так хотелось встретиться во сне и подарить дружбу этой прекрасной Луне и светлому Солнцу. Медвежонок понял, что Луна совершенно разная, но и часть одного целого и он смотрел на лунную тропинку, загадывая желания, чтобы она вернулась. Он бы с радостью многое отдал за одну новую встречу. Горячим лбом, прильнув к черноте пустого неба, верил в новые сны, что при прошлой встрече вышло что-то не так, он попробовал бы начать все снова. Крепко зажмуривал глаза и вспоминал самый хороший Лунный сон. Вспоминал подробно увлекательные детали сновидения.

      Накопив самые разные сны, Луна начала скучать по Медвежонку и Солнышку, решила одним глазком взглянуть на то, как они живут без нее. Она считала, что жизнь течет дальше, но все оказалось по-другому. Медвежонок действительно страдал, и не рос в бессоннице после заката Солнца. Медвежонок лежал с закрытыми глазами и боялся малейших шорохов, ему везде мерещились тревоги, сомнения. Он не знал себе ни места, ни покоя, скучая в берлоге, не мигая смотрел усталыми глазами на небо, ждал. Возможно, мечтал в не потускневшем отражении любимых снов, что скоро закончится лунное путешествие Дарителя снов за новыми снами.

      Но сны не шли, и надо было спать, от горьких несовпадений менялась жизнь горной и небесной тундры. Луна почувствовала себя виноватой за то, что оставила Медвежонка без сновидений. Не успели высохнуть слезинки у Медвежонка, как у порога берлоги по лунной тропке хрустально и зыбко появилась зримая молодая Луна и запуталась в старой охотничьей снасти из Лунных радуг. Словно завороженный Медвежонок узнал бледный полукруг, висящий в ловушке. Сердцем скучающим, к Луне приклеился Медвежонок. Луна сначала была тоненькой, лишь один ее кусочек зацепился в лиловых кольцах радугах, паутинками снов заплетаясь. Луна все росла и росла в тундре заснежено однообразной и пред взором внутренним очей Медвежонка сны появлялись, росли, блистали, сладко пели, сливались и прозревали. Луна снова светила в небесной тундре большим светлым полнолунным шаром и дарила Медвежонку разные безмятежные, сладкие, изысканные сны. Мир света снился Медвежонку и в сновидениях запечатлённые исполняющиеся мечты разгорались и кипели.

      - Мне интересен лунный свет, - шептал Медвежонок. – Обожаю легко беседовать о многом, Луна и видеть прекрасные сны.

      В поднебесье межзвездном Медвежонку вернулись желанные чарующие сны, что нежно приближается восходящее Солнце. Светила встретились снова и их сердца стали биться в одном темпе. Поддерживая и восполняя, друг друга. В дерзких грезах Солнце от счастья обнялось в затмении с Луной и зажгло над берлогой звезды радости. Неразделимые скитальцы Луна и Солнце прекрасно подружились и опять начали все сначала. Сила их сердец рождала новые неба тайны, и в спячке ожидающего весны Медвежонка укрывали добрые и светлые сны. Рядом они втроем сидели, все вместе в уютной и милой лазурной берлоге, улыбками выражали ликующие чувства, с упоением смотрели весёлые и светлые сны, до конца таёжной зимы.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Орлиное небо


      Высоко, высоко, где горная тундра, от благодати целовалась с небесной тундрой, царило необыкновенное счастье. В этом счастье, вцепившись в скалы, было свито жилище солнечных орлов. В нём родился детёныш желторотый орлёнок. В гнезде тесно было орлёнку, привлекала его некая необъятность вселенной. Он чувствовал себя очень маленькими и грезил вырасти и поднять жилище орлов до солнца.

      - Не спеши, орлёнок, - говорили скалы. – Подрастёшь, и небо вырастит до солнца.

      Орленок был мал и в полусне лежал в гнезде, а солнышко целыми днями грело его теплое жилище. Наблюдая облака с тучками проплывающие выше горных вершин, он вставал, хлопал крылышками и пытался лететь за ними. Звезды, ночью веселили его своим мерцанием. Холодным сиянием смотрела на него Луна. Он с восхищением любовался лучшей птицей Солнце. Солнце звало орлёнка к полету. Орлиное гордое сердце мечтало взмыть над лазурью гор, к солнцу и познать суть бирюзового неба.

      Налетел надутый ураган. Спесивый ветер сильными порывами отрывал гнездо со скалы. Орленок выпал с края гнезда, вцепившись когтями в скалы, расправлял еще крохотные, почти не обросшие перьями крылышки. Он самоуверенно махнул крыльями, и поймал надутый ветер, взмывая к Солнцу. Но надменный ветер больно стукнул орлёнка клювом об глухие отвесные скалы.

      - Ты кто? - спросил заносчивый ветер. - Откуда ты взялся?

      - Я взлетел к Солнцу, - пискнул орленок. – А с камнепадом парю из гнезда на скалы.

      Ураганный ветер вздохнул и обнял своим большими крыльями малыша. Орлёнок не складывая крылышки, гордо стоял над обрывом, упорно сопротивляясь резкому напору.

      - Я жажду забираться на вершины гор, ближе к Солнцу? - робко спросил орленок. – Научится летать, так, что бы я ни от кого не зависел?

      - Мы принадлежим небу, - дружелюбно сказал ураганный ветер. – Пристраивайся парой к моим крыльям, если еще не умеешь хорошо летать. Мы помчимся быстрее света летать по Ураганному небу.

      Очень сильно хотелось быстрее вернуться в уютное гнездо, но с рождения заточённый к полёту, орлёнок в нерешительности взмахнул крылышками. Еще сильнее и сильнее взмахнул, расправив крылышки, взлетел ввысь со скалы вместе со шквалом ветра. Воздушный вихрь тут же подхватил птенчика и понёс за собой. Ветер от скорости вдруг стал холодным и колючим. Трудно было держать равновесие бурей гнущемуся пернатому орлёнку. Орлёнок прижал свои маленькие и еще слабые крылышки птенчика к крыльям ветра. Рядом с ветром он чувствовал себя он слабым и хилым, но терпеливо летел между вершинами гор, огибая ледники и утёсы. Острые скалы приближались с такой скоростью, что захватывало дух.

      В трудности сердце орлёнка согрелось и откуда-то проснулись неизвестные раньше силы, и птенчик со всем своим мужеством расправил все свои перья, осознав, наконец, что может ими управлять. Ураган плавно принял молодого орлёнка в свои просторы. Мощный ветер, почувствовал сердцем, родившейся орлиный полет, подсказывал секреты парения. С необычайной грациозностью зачарованный орлёнок преодолевал резкие порывы и затишье, лишь изредка взмахивая неокрепшими крылышками. Прощаясь, ураган, свистел у края опустевшего гнезда, выше Ураганного неба ветры не летали. Орлёнок понимал, что на новом небе его ждет совсем другая, новая жизнь.

      Орлёнок, летел сквозь тучи, затянувшие Грозовое небо. Планируя среди силы грома и игл огненных молний, он перелетел на новое небо, где его ждала совсем другая, расцвечивающая ласкою жизнь. Летел сквозь холодный обман, окутавший Лунное небо. Планируя среди грёз и снов, он порывом перелетел в явь нового неба, где его ждала совсем другая, смывающая отблески снов жизнь. Летел сквозь цветные тропинки, комет Метеорного неба. Планируя среди вспышек метеоров и сгорающих страстей, он взлетел к новому манящему небу, где его ждала совсем другая, неведомая жизнь. Орлёнок, летел сквозь падающие звёзды, звездопада Звёздного неба. Планируя среди желаний и надежд, он устремлённо перелетел далекий от капризов, на новое небо, где его ждала совсем другая, легкокрылая жизнь.

      Выше Звёздного неба летала молодая орлица. Орлица решила с орлёнком делиться новыми впечатлениями и придумать новый маршрут. Вместе выбрать новое Орлиное небо, где можно беззаботно летать.

      - Я понимаю твои видения, - тихо сказал орлица, - Мне нравятся твой полёт.

      Зоркий орлёнок смотрел на нее задумчиво. Он не мог разобраться в новых чувствах, но вдруг заторопился на более крутое высокое небо. Поднял голову и полетел туда, куда всегда мечтал долететь – вперед, к неизведанной радости солнца. Орлёнок любовался бесконечной красотой мира, который его окружал. Фанатизм молодого орлёнка сильно ранил орлицу, где-то там, внутри. Птичья гордость взыграла в орлице.

      - Ты не знаешь, что такое – счастье полёта? – кричала вслед, тяжело дыша, орлица. - Позови меня с собой в высокое небо. Ты сам увидишь, что ураган, гроза, Луна и звёзды станут сразу на свои места.

      - Разорвать когтями облака с тучами - можно, - сказал орел, хозяин пространства из света. - Бросить любить Солнце - нельзя.

      Солнцем очарованный орлёнок настоящий властелин полёта, летел, с беззвёздным небосводом сливаясь. Внутренняя суть подсказывала, что устремляясь вперед и обретая новую высоту, на новом Солнечном небе он станет Орлом солнца и его ждет совсем другая, жизнь солнечного света. Свободолюбивое сердце орлёнка счастьем и радостью наполнялось при встрече с Солнцем, главой всех планет. В золоте солнца жила жизненная сила, наполняющая и объединяющая все живые небеса и птиц.

      Зов крыльев щемил сердце орленка, и он долго летел в лучах солнца, играя с солнечным ветром, взмывая в протуберанцах, и с разгону приблизился ближе всех к солнцу, соединяя земную и небесную тундры. Орлёнок мечтал долететь и долетел до Солнца, властелина звезд и смотрел на него, не мигая, стремясь соединиться с ним.

      - Я житель гор и мечтаю летать с тобой Солнце, но я слишком слаб и призрачен, чтобы часто подниматься в такую высь. Я брошенный ураганом на скалы и опалённый грозой, потерялся из гнезда и все отказались от меня, едва я родился, - признался орлёнок. - А ведь я рождён для того, что бы переносить великие чувства из горной тундры в солнечное пространство.

      Они потянулись друг к другу. Великолепное солнце пригрело орлёнка своими ласковыми лучами, грело своим теплом. На новом Солнечном небе очарованный орлёнок почувствовал всю прелесть и красоту полёта. Залитый солнцем он жмурился от удовольствия, и не мгновение расслабился и ослаб, что испугался затеряться в переменах. Охваченное внезапной притягательностью, сердце орлёнка кольнула огненная неизвестность, куда этот первый полет мог привести. В вершине высокого Солнечного неба, изнеможённый и немощный орлёнок сделал глубокий и решительный выдох и сорвался слезой. Чтоб не превратиться в небыль, планировал сквозь звёздные крошки направленные вниз и затянувшие многоэтажное небо, но падая, сохранял свободное парение. Усталый орлёнок, вернулся к себе домой в орлиное жилище, на вершину, засиявшую во всей своей красоте. Помудривший орлёнок понял, наконец, что Солнечное небо, это место, где небо целуется с землей. Это то место, где орлы любят друг друга и ждут редкие мечты.

      - Ты видела, что я выбрал путь к Солнцу, – спросил орлёнок. - Ты упала вместе со мной?

      - Мне понравилось парить с тобой в Солнечном небе, - грустно улыбнулась молодая орлица.- Это короткая передышка. Я хочу, чтобы ты снова начал летать к Солнцу со мной, и в этом полёте оставался самим собой.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Солнцем ведомый


      Кочевал олень по острым вершинам гор. Обычный Северный олень, как все таёжные олени – серый и немного необычный. Бродил по свету и вся его жизнь была связана с ягелем и небесными звёздами. На крутом перевале смотрел в ночное небо, безмолвный мечтатель и небеса играли в его глазах окутанные тайной. Но, не видел ни дна, ни пространства, он был чистой пробы безнадежный романтик. Олень, вдыхая запах горной тундры, верил и в счастье, и верил в судьбу, и в осуществление мечты. Россыпь звёзд в реальной жизни, не заменяли ему сиянье Луны и блеск Солнца, за гранью влекущей мечты. Олень искал тропинку таёжной судьбы, крутился вокруг своей оси и продолжал подниматься по перевалам вместе с горной тундрой, по одному пути, обращающемуся вокруг Солнца.

      В час заката обратили на него внимание два совершенно независимых друг от друга светила. Ночное светило Луна, продолжая отражать солнечный свет, находилась на дневном небе одновременно с Солнцем. Случилось чудо из чудес. День и ночь, Луна и Солнце вместе в небе синем сияли. В яркой дымке перламутра Луна дополняла горячее Солнце, её холодный свет ласково растворялся в теплых лучах. Серебристая Луна и золотистое Солнце заспорили меж собой – что же может быть нужно этому обыкновенному и невзрачному мечтателю для счастья. Яркое, живое, обогревающее Солнце говорило, что не хватает ему душевного тепла и радости, заботы, внимания ласковых лучей. Холодная Луна – что от слёз и огорчений, душевной боли, отчаяния рождается осознание счастья. Решили они по очереди предложить этому оленю свои дары. И пусть сам он решит, чего же ему на самом деле не хватает.

      Красное Солнце крылья сложив, сквозь небо падало, на белые снега окаменевших гор хребта, когда олень уже готовился ложиться спать. В сиянии небывалой красоты явилось оно оленю, присело у его изголовья.

      — Олень, я принесло тебе дар для таёжного счастья, - прошептало Солнце. - Твоя мечта осуществится.

      — Чувствую тепло, свечение и огромную силу притяжения, — спросил олень. – И что же это?

      — Это сердечная теплота, радость сбывшихся надежд, безмятежность тропинок, счастливые переходы по перевалам и чувств полнота. Улыбку с жизнерадостным солнечным лучиком и все у тебя вдруг получится.

      — О, благодарю тебя, Солнце. Это лучше бесчувственных будней, я знаю. Жару переношу на снежнике в вершинах гор, кочуя по нерастаявшему льду у берега ручья. С тобой проживу свою жизнь, не чувствуя ничего, чувствуя лишь тепло и забывая о том, что есть ещё холод вьюг спасающий от гнуса. При ясном свете увижу хищников на большом расстоянии, - ответил олень. – Я буду днём носить тебя на своих плечах по небесной тундре.

      — Мы мир создам другим, - сказало заходящее Солнце. - Радость в глазах даже утром будет светиться.

      Цветами упали с небес солнечные лучики, и началось таяния сверкающего снега на белых сопках. Горная тундра в радости отчаянно расцветала желто огненными цветами кашкары и умывалась алмазными росами. Огонь жарков и в заснеженных крылышках мотыльков душистый багульник, на родинки солнца были очень похожи.

      — А когда Солнце, ты скроешься за горизонт, что послужит светом? – спросил олень.

      — Луна послужит светом, - ответило Солнце.

      Пурга мела северная сквозь созвездия и пришёл черёд Луны беседовать с оленем.

      — Ты грустишь. Я принесла дары, - сказала Луна. - Прими их. Их тебе не хватает.

      — Я вижу мерцание у вершины в снегу, — спросил олень. – И чего же мне не хватает?

      — Бродячего счастья по лунной дорожке. По ночам просыпаться и плакать, представляя себя кочующим с тропинки – на тропку. Острой дерзости на перевале желанном в ненастье. От отчаяния и горечи снами укрою, и не вспомнишь, что такое скука, - сказала Луна, отсвечивая Солнца лучи. – Я изменю, одинокий путь вьюгами и метелью и ты быстрее достигнешь своих целей. Я сделаю всё, чтобы ночью, когда тревога сердце жжёт, ты помнил о солнечном свете и тепле. Я дам отдых тебе и всему живому.

      — Луна, ты хочешь мне пол счастья подарить. Дары твои мне нужны, но они слишком уж они темны и безнадёжны. Во мраке спрячусь от волка, и найду силы бороться с ним. При свете лунном убегу по рыхлому глубокому снегу и по некрепкому насту от росомахи. Проживу свою жизнь, не чувствуя ничего, чем чувствуя лишь одно плохое, забывая о том, что есть ещё и хорошее, - ответил олень. – Я буду носить по ночам тебя на своих плечах по грёзам тундре.

      Высохли талые ручьи. Камни в грёзах серебром отражали лунный свет. Медленно ветер ушел, оставив воспоминания. Чудно нежные узоры, созданные из заутренней росы, тянулись к небесам. С веток багульника сиреневые мотыльки слетали в улыбчивое сновидение.

      — А когда скроются солнце и луна? – спросил олень. – Что приведёт меня к свету?

      — Мечта послужит светом, - ответила Луна. – Она изнанка страха ночей бессонных.

      Олень мечтал иметь самые большие и роскошные рога, которыми бы очень гордился на турнирных поединках. Мечтал иметь крепкие ноги, которые несли бы его быстрее ветра. Ударами передних копыт защищаться от волка. Мечтал, чтобы таёжный оленевод угощал каменной солью, охранял от хищников, и был добр, при охоте на соболя или медведя. Мечтал находить под снегом, лежащий сплошным ковром мягкий пушистый ягель. Мечтал питаться досыта грибами, карликовыми берёзками и вкусным бородатым лишайником. Всякий раз, когда исполнялась одна мечта, олень загадывать другую, и в поиске обретал счастье.

      - Кочуя по Солнцу и Луне, я следую за своим сердцем, - сказал олень. - Я оставляю себе свою мечту.

      Смотрел на Солнце и Луну заполняющее всё своим светом. Солнце и Луна следили за порядком в небесной и горной тундре, и остановили оленя, если он кочевал против движения светил. Разделяя бледные горы, олень шёл по Солнцу. Солнце вставало на востоке, и олень переносил Солнце на своих плечах на запад. Ночами северная часть неба светлее других была из-за близости зашедшего за горизонт Солнца, а южная — наиболее темная. По фазам Луны, ночью определял стороны света. Серп растущей Луны располагался в западной части неба, а серп убывающей в восточной. Вставал олень мордочкой к Луне, за ней был юг, за спиной север. Вечером полную Луну носил олень на спине с востока, в полночь на южной стороне, а утром на западе.

      - Мне хочется рассказать свои мечты, - спросил олень. — Когда скроется Солнце, Луна и мечта, что послужит мне светом?

      — Останешься в полной темноте, без образов вещей, без сновидений и без отсвета мечты, наедине с самим собой, - ответили Луна и Солнце. - Отбросив в сердце таящиеся сомнения, взыщи опору в самом себе.

      Созерцая уходящее прекрасное солнце в час заката. Кочевал полинялый и побледневший олень по–прежнему – серо и невзрачно по ущельям и перевалам, поднимаясь к светилам выше горных вершин. Небо само падало низко, почти на реснички и олень чувствовал способность видеть чудо. Вместо того чтобы наслаждаться очаровательной красотою, закрывал своё сердце тяжестью будней. Олень учился ценить и правильно использовать те дары днём и ночью, которые имел. Он мог быть совершенно разным, но и быть частью одного целого. Олень не отвергал то, что казалось противопоставляемыми дарами Луны и Солнца, ведь это и было часть его самого.

      – Как научить его сердце обращаться с нашими бесценными дарами? - мучились вопросом, когда встречались Луна и Солнце. - Чего же не хватает оленю для счастья?

      В час рассвета вновь явились Луна и Солнце вместе к изголовью оленя на камни в глухих далёких горах. Распластался олень на скалах в обрамлении багульника и замер, почти не дыша. Соединили светила, свои дары воедино, преподнесли оленю. И он понял, что большое счастье совсем иное, нужно просто любить всех кто живёт рядом в горной и небесной тундре. Счастье и есть жизнь, влюблённая во весь неделимый таёжный мир в его круговерти вокруг Солнца.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария