пятница, 26 мая 2017 г.

Розовая заря


      По окончании учебного года в школе № 9 детям железнодорожников давали путёвки отдохнуть в пионерском лагере. Родители приводили нас к клубу имени Кашика для общего сбора. В большом зале клуба нас ожидала длинная цепочка врачей. Мы раздевались и по одному человеку, проходили медицинский осмотр у каждого врача. Меня всегда удивляло, что некоторых детей не допускали для отдыха, а оставляли подлечиться в городе. Счастливчиков рассаживали по автобусам и оправляли в путешествие за город по берегу вдоль русла реки Уда, в летний городок, окружённый лесом и горами.

      Загородное воспитательное и оздоровительное учреждение с названием «Заря» организовывалось на время школьных каникул. В пионерском лагере соблюдался определённый режим, в сочетании с физкультурой и питанием обеспечивался полноценный отдых. Нас распределяли по пионерским отрядам и самодеятельным коллективам по интересам. Вожатский состав формировался в основном из студентов педагогических институтов и учителей, увлекающих нас спортом, танцами, театром, фотографированием, интеллектуальными играми и туризмом. Нам очень нравились игры и конкурсы, массовые спортивные соревнования, костюмированные шоу и дискотеки. Я больше всего любил загорать на пляже и слушать истории по индейцев. Каждый день играли в футбол. В дождливые дни под крышей беседки мы читали стихи, песни пели и мечтали о туристических походах. Весь день мы находились на свежем воздухе. Спуски и подъёмы в лесу делали с нами чудеса. Возвращались загоревшие, немного уставшие и счастливые. Постепенно география наших походов расширилась до водопада и вершин возвышающихся над лагерем гор. Самый популярный был пеший туристский поход встречать рассвет в горах, который отлично заражал энергией.

      Когда устанавливалась хорошая погода, мы вместе с влюбленным в природу наставником и мастером спорта Мезенцевым Геннадием Михайловичем собирались в путь, вдумчиво подбирали удобную обувь, одежду и питание. Рано выходили из лагеря, наслаждаясь свежим запахом сосновой хвои. Размеренным шагом шли по горной тропе с каждым шагом всё дальше и дальше от лагеря. Понемногу набирая высоту, подымались на высокую вершину, чуть-чуть выше облаков. Вставали на стоянку на пике горы. Выбирали лучше место для отдыха от всех прелестей цивилизации. Сбрасывали наши рюкзаки и дружно строили палаточный лагерь для ночёвки на площадке с хорошим обзором горизонта и отправлялись собирать хворост для ночного костра.

      В ожидании ярких впечатлений доброжелательно провожали уходящее солнышко на ночной покой. Прятался за горизонт последний золото - изумрудный лучик, вычурно обилием красок окрашивая бледнеющее небо. Мы приветливо встречали на краю небес ясно разгоравшуюся блистательную вечернюю зарю. Сердце в её объятьях о счастье вспоминало. Ни тлея, просто нежно улыбнувшись, смеркалось печально сверкание золота. Медленно гасла прекрасная вечерняя заря. Темнел сосновый лес, воздух охладел, тускнела унылая гора. В тихий вечер час близкой молчаливой ночи наступал, даря надежду и радость ждать новую утреннюю зарю.

      - Любите просто жить, - говорил Геннадий Михайлович. - Всегда приносите счастье.

      В сказочном восторге мы быстро выбирали князя горы, управлять походным пиром и он высекал огонь, разводил костёр, готовил сытный ужин для всей компании. Прутиками, перекатывали печёный картофель в темно-пурпурных огнистых угольках. Пачкались в золе, остужали горячее лакомство в тёплых ладонях. Бутерброды и зефир в шоколаде, воздушный и нежный запивали горячим чаем. Ни взирая на утомление, улыбаясь, прислушивались, как в горах пело влюблённое эхо. Долго вместе с эхо пели песни о жизни, без фальши дополняя друг друга. Розовый огонь таинственно горел во тьме. Взлетали малиновые искры к шафрановой полярной звезде. Улетев, собирались в немеркнущие созвездия в ожидании, вместе с нами встретить нежно-палевую зарю. Мило звучали шутки, и с дымом разносились наши голоса по спящей тайге. У угасающего костра притягивались наши сердца в медленно раскрывающей прохладные объятия улетевшей куда-то чёрной ночи.

      В продолжительном холоде ночном радовало рассвета ожидание. Рассвет и зарю мы считали взаимозаменяемыми понятиями. Зарю мы встречали утреннюю или вечернюю, а рассвет мы встречали только утром. Перед восходом, горы, покрытые сосновыми кронами, оживали, потягиваясь от сна. Мы смотрели поверх всего земного, вперёд и вдаль, ожидая, вот чуть брезжит вдали чудо. Во мгле тревожной отделялся чудесный свет от тьмы, переплетаясь в причудливом узоре. Блестела лунная дорожка в чистой воде реки, петляющей среди островков. Звёзды бледнели и тихо гасли под первыми лёгкими лучами. На востоке не спеша, небо, реку и горы обнимая, робко появлялась долгожданная румяная заря. Сверкали мутно-золотые краски гор Саянских новизной. В сумерках ночных перед рассветом алела в небе полоса. Жёлтые и розовые оттенки горных вершин подчёркивали растекающийся яркий пурпур по небу. Горизонт светился в порфирном золотом лучезарном сиянии. Пылающая красно-янтарная полоса становилась всё шире. Зябкие сумерки уходили постепенно. Как сон цветной показался край багряного солнца.

      Красиво очень всходил багровый шар пламенеющего солнца. Долгожданная заря была частный случай рассвета, когда окрыляя сердца, восход солнца делал красным небо на несколько минут. Солнечные лучи, отражаясь от неба, на мгновение в золото превращали всё вокруг. Мы широко открывали глаза глядя на безумную радость земли и неба, где широта, соприкасаясь с далью, соединялись воедино. Границы между ними стирались, соединяясь во всеединство круга. Не стояло между нами преград. На миг, друг друга, дополняя, просто хотелось летать, но между нами появлялись пламенные птицы. Светом залитые стояли мы между небом и землёй. Неразлучно и неразделимый входил на крыльях лучистых обширный и чистый свет, в броню наших отогретых сердец до огненной средины. В теплоте и чувстве неземном с нежной тревогою, начинало, зарождаться, что то радостное, светлое тянувшееся к солнцу. Деревья и травы дымчато серебрились под розовыми лучами. Хрустальная росинка не ломая пунцовые крылья, загоралась янтарным огнём. Заблудившийся златой лучик поймал я в дышащие теплом ладони.

      Возвращались мы в лагерь в приподнятом настроении, рассказывали всем свои впечатления и ожидали новый поход, чтоб снова вернутся в царство чистых зорь. В нашей жизни казалось мгновенно проходили счастливые дни, но как лучшие уроки дружбы остались они в памяти. Всякий раз, встречая рассвет, исполнялась одна мечта, и я загадывал другую. Каждый год на каникулах я ездил отдыхать в пионерский лагерь «Заря» и понимал, что только в поиске обрету радость рассвета. Каждый сезон наш отважный отряд детей железнодорожников поднимался на вершину горы и всю ночь ждал рассвет и встречал новую зарю, отворяющую солнечные двери в бирюзовом небе. Каждое розовое утро мне казалось, что я знал, зачем это делал. Рассвет приходил в моё сердце тогда, когда ожидал и верил в озаряющий свет и чувствовал себя частицей мироздания.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

среда, 17 мая 2017 г.

Станционная церквушка


      Не замечая сверкающую солнцем золотую оправу старинной церквушки у железной дороги, измеряя километры, проезжали скорые поезда по магистралям Великого Сибирского пути. Почти не глядя проходили стороной машинисты, путейцы и обходчики. Находилась станционная церквушка в окружении конторы депо, котельной, подъездных путей, тупика, отдела линейной милиции, гаражей, кулинарии, благодати с небес и звёздных россыпей. Рядом с неё словно не дыша, стояли добродушно тополя и сердитые семафоры, в отблесках красноватых паровозы подходили.

      С детским любопытством прогуливаясь по переулочку снежных голубей к центральному входу, я слышал много народных легенд об истории и причинах воздвижения храма. Рассказывали о воздвижении церквушки после посещения станции цесаревичем Николаем Александровичем, возвращающимся из восточного путешествия по Японии. Цесаревич лично подарил храму иконы с Афона. Говорили церковные приживалки и о строительстве в ознаменование чудесного спасения и возвращении в размеренную жизнь христарадного старца Николы. С тех пор, являлся старец к воротам церквушки в виде жалкого убогого и как нищий просил подаяние понемножку. Тихо молился за всех нас, собирая жалкие гроши на содержание храма. Добротой старец помогал осознать свои грехи несчастным. Ссутулившиеся люди замечали, если подавать милостыню, и заказывать поминовение, незамедлительно следовало от недугов исцеление. Приживались уроки старца о доброте в оттаявших ото льда сердцах строителей и прихожан. Никольская церковь получилась на загляденье и стала настоящей жемчужиной достопримечательностей станции Нижнеудинск.

      Очаровательная старая деревянная церквушка с золотыми куполами и колоколенкой, чудесно блестела в свете станционных семафоров, мигающих сигналов и фонарей. На грешную землю, чёрные шпалы покрытые быльём и мазутом, на рельсовую ржавчину роняла церквушка золотистый свет. Через не запирающие тяжёлые церковные врата, всё кто обет любви нарушал, приходили днём и ночью на коленях к распятию в слезах молиться. В церквушке, перед глазами икон смотрящих в упор, сурово и с надеждой, всегда было людно.

      Слезами политый храм в престольный праздник казался красивым и снаружи, и изнутри. Я бесконечно удивлялся непознанным мирам. Рубиновым цветом мигающие станционные сигналы блеском радости горели на правдивых иконах, задерживая мой детский взгляд. С не просыхающими глазами я неразумный заходил вовнутрь через драгоценные двери, заблудшим сознанием искать единый путь счастья. Задумчивым взором не отпускали меня от себя иконы, без боязни видно я каялся в своих нелепых мыслях и трудах, позабыв, что наследил в жизни прекрасной. Смотрел, в покрытые грустным покровом глаза, испытывающие чужие беды в мире земном и мире небесном и просил, чтобы матери своих детей не бросали.

      Ангелы и старцы святые, через свечную копоть и ладан, лицезрели прямо, небезразлично рассматривали нелегкие сомнения и не разумные размышления в моей душе. Забытое сердце в стороне истерзано стонало. Сомнения терзали. Бранила скудно совесть. Безмолвные свечи скупо плакали. Что же сделать? Как горечь грехов за молить? Как простить себе утраты? Как вернуть назад минуты, чтоб ошибок избежать? Забыть суету, уныло молчать и уйти в неизвестность? Помощь приходила в запахе свечей горящих и лампадок. Пред глубинным взором глаз икон, менялось представление о близких, верности, друзьях, о долге. Щедро давала церквушка всем поверить в силу чувства и возможность. Перед её золотым алтарём сердца людей много раз начинали все сначала.

      Станция была совсем рядом. Менялись сигнальные огни семафоров. Менялся путь безутешных слез, кому была мучение дорога. От паровозного перрона, теряясь на шпалах путей боковых, не ведая покоя, к церквушке тропка устало вела всех больных, безутешных, влюблённых в себя, убогих, гонимых и заблудившихся в тоске. Во сне им являлся старец Никола. Смиренно стоял у иконы. По щекам стекали страдальные слезы. Душа его тревожная не могла отдыхать. Старец строго повторял, что рецепт спасения один для всех: исповедь, причастие, пост. После идите к мироточивой иконе и отслужите пред ней молебен, и тогда бросите пить. Об иконе той многие люди с пагубной страстью. За падших людей и валяющихся, терпеливо молился старец, чтобы ищущие спасения неустанно с умом и сердцем, трудились. Досуха выпив скорбящую чашу, беспомощно подползли к иконам печальные люди на четвереньках. Горе несли они необъятное за плечами с упованием, светлый молебен перед иконой служили с водосвятием. Без осуждения взор с иконы касался мрачных грехов, проникая до основ убогих сердец, таких как у разбойников на кресте.

      Взгляд с иконы на мгновенье лучиком надежды, любви и веры серёдку сердец осветил. Лился свет из глаз незыблемой искренней радости, от бед избавлял, преодолеть недуг, возвращал снова к жизни. Пытающимся людям вставать, старец обязательно протягивал руку помощи.

      - Никола в путь, - старицы говорили вслед на выходе из церквушки. - Угодник Божий. Ты у дома, у пути, у дороги.

      В отблесках изумрудных светофоров, со спокойными и печальными глазами люди в вагонах, прислушивались на стыках к крутящимся колесам, от станционной церквушки уезжали не спеша по новому маршруту. Николин день путь стекающих слёз был свободен.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

понедельник, 1 мая 2017 г.

Мужественный изыскатель


      Железная дорога, строившаяся в мои детские годы на территории Красноярского края, Республики Хакасия и Иркутской области, являлась продолжением железной дороги Новокузнецк - Абакан. Строительство 647 километров дороги Абакан - Тайшет было объявлено комсомольской ударной стройкой. На строительство добровольно или по общественному призыву ехали молодые ребята со всего СССР. Лица героев стройки не сходили с газетных полос, о них сочиняли песни. Обещали социальные и материальные льготы. Нижнеудинские путейцы, машинисты, мостовики, землекопы уезжали на строительство. Читая дневники Кошурникова романтики мальчишки из нашей железнодорожной школы №9, сбегали на стройку без путёвок. Мужественный изыскатель неутомимой энергией, горячей душой зажигал огонек в сердцах мальчишек и был примером, увлекая в путешествия. Подвиг изыскателей трассы, одна из ярчайших и трагических страниц истории освоения Восточных Саян.

      Идея строительства железной дороги, через Саянские хребты соединяющая Великий Сибирский Путь с большой территорией месторождений угля Кузбасса появилась давно, но неоднократно откладывалось. Специалисты, не раз пытавшиеся провести рекогносцировку, докладывали, что согласно техническим условиям, прокладка железной дороги через Саяны невозможна. Иностранные газеты писали, что такая дорога невозможна в инженерном отношении и Россия ее не построит. Из-за сложного рельефа, больших перепадов высот, вариант трассировки линии, наиболее целесообразным и оптимальным через Саяны выходом на станцию Нижнеудинск признавал главный инженер проекта Александр Кошурников. В горах геологами были обнаружены крупные месторождения железных и марганцевых руд. В разгар битвы за Сталинград, так необходима была для фронта железная руда. 5 октября 1942 года экспедиция в составе инженера Алексея Журавлёва и техника Константина Стофато, под руководством потомственного строителя железных дорог, одного из самых опытных в стране изыскателя Кошурникова отправилась по маршруту Нижнеудинск - Абакан. Большей частью путь пролегал вдоль узкой долины с множеством порогов реки Казыр. Тувинские таёжные кочевые оленеводы называли злую реку Казыр, затерянную в самом центре Саян и замерзающею в конце октября, свирепой. У Базыбайского, Верхне Китатского и Убинского каскадных порогов в пенных ямах, котлах и в местах падения воды с крутых сливов долго не замерзала. С рёвом сжимаясь в узких протоках, мерилась силой с крутыми валунами. Бочки, пороги, сливы, валы, нагромождения камней и скальных обломков в русле, такие опасности подстерегали везде.

      Кошурников с энтузиазмом занялся трассированием и проектированием дороги в сибирской тайге и самолётом вылетел из Нижнеудинска в село Покровское и затем в Тофаларский посёлок Верхнею Гутару. Вышел отряд с опозданием почти на месяц 5 октября. Торопились до глубокой зимы успеть обследовать белые пятна плохой топографической изученности и собрать необходимый материал для выбора направления сложнейшей трассы. Полевой отряд с грузом оборудования и продуктами питания сопровождал на вьючных оленях тофаларский каюр из кочевых таёжных оленеводов и охотников Холямов. Забирались они по звериным тропам в нетронутые таёжные дебри. Визуально изыскатель искал самый правильный проход по реке Казыр в хаосе горных нагромождений. Героическому отряду предстояло пройти 200 с лишним километров по практически нехоженым местам, без карт, наметить маршрут будущей трассы. По нему проложить железную дорогу через 700-километровый барьер труднодоступного горного хребта Восточных Саян, вставшего поперёк пути Южно-Сибирской магистрали и соединить ее с дорогой Тайшет - Лена.

      Изыскатель отмечал удобство трассировки линии вдоль Казыра. От Верхней Гутары начался тяжёлый путь маленькой экспедиции Кошурникова. Обгоняя начало зимы, отважные исследователи с душевной силой и безграничным мужеством продвигались по безлюдной, суровой, дикой тайге и горным перевалам. На оленях, за неделю отряд достиг Казыра и двинулся вниз по реке. Погода портилась, зима наступала раньше обычных дней. Через колючие заросли по своенравным, грозным порогам, завалам и прижимам, скальным выходам, опускающимся вертикально, в русло горной реки. Под непрерывным дождём со снегом боролись исследователи за каждый метр пути. Спички размокли, от одежды и обуви остались одни лохмотья, припасы закончились, перевалы закрылись. Казыр начал замерзать. Вплотную к воде подступали скалы, а между ними - завалы из поваленных деревьев. Обходя скалы и пробиваясь через бурелом, шёл отряд, торопясь обогнать время. Бурная река катила по дну огромные камни и ломала на порогах стволы деревьев. В каньонах, где поток заключен в отвесные скальные стены, исчез мох – корм для оленей. На крутом спуске к реке, с горечью седой каюр курил трубку, оставлял затёс на лиственнице. Пришлось погонщику вьючных оленей перевозивших грузы отряда повернуть назад. Идти с поклажей было неимоверно трудно. Сколотили плоты и сплавлялись по реке, но она разбивала их один за другим о пороги и появившиеся торосы. В отчаянном положении, понимая, что приближается трагическая развязка. В этих условиях инженеры выполняли свою работу на высочайшем уровне, все, пройденные 180 км маршрута. Кошурников вёл дневник, оценивая местность, подробно описывая берега Казыра, его излучины и притоки, геологическое строение намечаемой трассы, набрасывал чертежи, брал образцы породы, отмечал удобство трассировки линии вдоль реки. Слабея, выражалась чрезмерная сонливость. Стоило только остановиться и сесть, как сейчас же начинал засыпать. От небольшого усилия кружилась голова. Трагическое событие могло бы не произойти, если бы не целый ряд маленьких, на первый взгляд совершенно незначительных, ошибок. Спешка, пренебрежение опасностью, оказались не лучшие свойства в трудном походе. Не приняли мудрого решения спустить плот без людей, и собрав остатки сил в обход пробираться по скалам. Если бы при последней ночевке совершенно мокрые, они просушились. Если бы не опухли лица, руки и, главное, ноги. Если бы исследователи были немного опытнее и осторожнее.

      Дерзкий экспедиционный отряд проектных изыскателей Сибтранспроекта прошёл по горам Саян неудачно. Диким зверем река, ломая плот, задёрнула его разбитые щепки под лед. Только одному Кошурникову удалось добраться до берега, но он замерз. Поиски, экспедиции не вышедшей в условленный срок к предгорьям Саян начались в начале 1943 года. Удалось обнаружить три мешка с вещами и продуктами. Надежда, что отряд спасся ещё оставалась. Среди таёжников ходили слухи, мол, Кошурников увел группу через границу в Туву на высокогорное стойбище оленеводов – по хребту Эргак-Таргак-Тайга. Через год после исчезновения группы 4 октября рыбак посёлка Нижне-Казырский Иннокентий Степанов нашёл останки изыскателя в форменном кителе, счетную логарифмическую линейку с инициалами Кошурникова, барометр-высотометр, буссоль, теодолит, нивелир. Под тонкой корочкой льда прилипшие к прибрежным камням листочки исписанной бумаги из дневника, где каждое слово – правда. Вот как рассказала об этом последняя запись в дневнике сделанная замерзающей рукой Кошурникова:

      "3 ноября, вторник. Пишу, вероятно, последний раз. Замерзаю. Вчера произошла катастрофа. Погибли Костя и Алеша. Плот задернуло под лед, и Костя сразу ушел вместе с плотом. Алеша выскочил на лед и полз метров 25 по льду с водой. К берегу добраться помог ему я, но вытащить не мог, так он и закоченел наполовину в воде. Передвигаюсь ползком. Очень тяжело. Голодный, мокрый, без огня и пищи. Вероятно, сегодня замерзну".

      Дневник оказался настоящим свидетелем мужества и героизма отважного отряда. Из него мальчишки железнодорожной школы узнали о судьбе жизнерадостного и всегда бодрого, весёлого инженера - изыскателя Кошурникове и его товарищей, до последних минут жизни оставшихся верными служебному долгу. Участники экспедиции погибли на Казыр-реке, не дойдя 40 километров до пограничной заставы Нижняя Тридцатка.

      Несмотря на содержащиеся в дневниках положительные отзывы Нижнеудинском направлении, строители в дальнейшем выбрали Тайшетское. Изыскания продолжил ученик Кошурникова Евгений Алексеев. В 1955 году была завершена съемка всей трассы и проведены наземные привязочные работы. На изыскании трассы работало более 20 экспедиций и партий. Несмотря на то, что теперь они были вооружены и оснащены куда лучше, чем маленький отряд Кошурникова, и на применение авиации, изыскателям приходилось нелегко в горах. Там, где олени не могли пройти, люди тащили груз в рюкзаках на себе. На самом трудном участке трассы - на переходе через основной хребет изыскатели ходили пешком в поисках наилучших проходов в горах, перевалов, удобных подходов к ним.

      Новая дорога пересекла малодоступный район Саяны, край, таящий в своих недрах несметные богатства. Два раза поворачивала на 180 градусов и проходя через тоннели и по Козинскому виадуку высотой 65 метров. На трассе дороги пробили 9 тоннелей. Самые длинный тоннель Манский 2487 метров. На подъемах к перевалам трасса строили по прижимам вдоль горных рек, пересекая крупные реки Енисей, Абакан, Туба, Мана, Агул, Бирюса

      29 января 1965 года по построенной магистрали, из Абакана в Тайшет, прошёл первый поезд. Километраж 1034 км начинался в Новокузнецке и шагнул в Тайшет. Трасса мужества и свирепая река Казыр, по берегу которой должна была пройти железнодорожная ветка Абакан-Нижнеудинск, а не Тайшет, так и не увидели друг друга. Как пролегли бы стальные рельсы, завершись экспедиция удачно? В любом случае, люди, благодаря которым стали нам ближе овеянные легендами Восточные Саяны, достойны уважения. Развились деловые и моральные качества самоотверженных молодых ребят из Нижнеудинска, прошедших при строительстве этой магистрали школу жизни. Многие путейцы, машинисты, стрелочники и строители остались работать и жить на новой линии. Командирский корпус отделения дороги переехал из Нижнеудинска в Тайшет. Станция Тайшет стала крупным железнодорожным узлом, где ныне заканчивается трасса Южсиб и начинается Байкало-Амурская магистраль.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария