Читать книгу "Ловец Солнца"
Читать книгу "Ленточки странствий"
«Каменистый склон»
На каменистом склоне в снега одетого гольца,
Дышится легко и свободно у чистого истока ручья.
На стойбище рода Чогду, ягеля широкие кружева,
Полярные колокольчики и золотом бушует кашкара.
Теплые руки пахнут чаем с ягодой дикой смородины,
Холодный уголек в костре не превратился в изгарь.
Олень с натертой от седла спиной одиноко кочует,
Выше Урлыга крутым косогором покрытым мхом.
От долгого созерцания блеснёт проснувшаяся Луна,
Падая с камней, не иссякает незамерзающая вода.
«Солнценосная мать»
В небесной тайге медведь гнался за лосихой, порождая смену дня и ночи,
Проглотив лучи солнца, забеременела лосиха главной шаманской душой.
Снисходя с плодоносных небес, телящаяся мать дала свет и огонь урочищу,
Под путеводными млечными звёздами рождала новых живых существ.
На гарях у корня дерева отпускала молодняк зверей к травяным гнёздам,
Вскармливала оленят в марях, оживляя плодородные водоразделы рек.
Солнценосная мать губы добытых зверей обмазывала неувядаемой сажей,
Глаза предавала указующей земле, души из чащи сердец освобождала.
Из тьмы судьбы медведь бросался за вечной душой солнечного младенца,
Настигал звериную мать с лунными рожками и возвращал очередной день.
«Сновидение»
С таинственным амулетом Ветер Мыслей,
Сон кочевника на ягельных кружевах наста,
Светлей снега на вершинах и ясного неба,
Песни пролётных птиц и звона талого ручья.
В предрассветной заре возле изгари очага,
Чутко ожидают восход преданные собаки.
Чуть дыша, осторожно, тише нити облака,
В туманной пыльце гольца, бродят олени,
Бесконечной каменисто-мшистой тропой,
Поперёк отрога Большого Саянского хребта.
«Напоминание»
Разогнал постепенно в закатную зарю хмарь туч,
Освежающий верховик дующий с гор Барбитая.
Взбудоражил погасшие угли кочевого костерка,
Сухо жаром, запекая хариус на березовой палке.
Руки согревает чашечка соленого чая с молоком,
Заблудшего облачного стада небесного пастбища.
Отбившиеся напоминания подступили украдкой,
Про охоту, бесконечные тропы и цвет багульника.
Полярную звезду, всполох зарниц, восход Солнца,
Лунные обереги светлых снов и добрых желаний.
«Медвежья речка»
Среди скал немереных под солнцем кружила Медвежья речка,
Со слезой на талом снегу с ветром странствий вечной надежды.
Но следу знал, сыт зверь или голоден, куда идёт и ждёт погоду,
Не расстёгивал шубу, не кушал мяса вне медвежьего праздника.
Добыв зверя, мясо съедал, кости и голову на берегу реки оживлял,
Дымом пихтовой коры, сожжённой на углях, очищался от досады.
Надевал на лицо медвежью маску, на руки и ноги медвежьи лапы,
Медвежий нос закрывал нос человека и вынюхивал удачу на охоте,
Спускаясь с небес, душа посылала изюбрей, лосей и пушных зверей,
Медведь был когда-то человеком, и охотник получал имя медведя.
«Уснувшая звезда»
К созвездиям сквозь облака и густые туманы,
Тянуться вечные мечты и горы Священных Саян,
Отяжелев на миг от снегов и жгучего света луны.
На тропинке без разлук шатаются облачные тени,
Полюбившему одиночество собирателю ягеля,
Слышен шум падающих звёзд о поверхность льда.
Сорвавшаяся в суводь, с небес уснувшая звезда,
Блеснув и медленно намокнув, меркнет навсегда.
Взошла луна, а талая вода, рождённая в снегах гольца,
Несётся вдаль, приобретая цвет и вкус земли и неба.
«Отсвет искр»
Лунные рожки бодаются по кругу,
С озорным отражением огоньков.
На заоблачном стойбище горит костёр,
Среди созвездий и горных камней.
Искры от огнища возносятся ввысь,
Кружась меж забытом марево тени.
Не ярче отсвета планет небесных,
Поспорить с красой комет не прочь.
Мерцанием, сгорая во вселенной,
Мгновеньем счастья украшают ночь.
«Таймень»
В бесплотной заре житье Вселенной горная река мерила наводнениями,
Из заоблачной выси сорвавшейся росинкой до дна вниз к молоди рыб.
Каплей точила каменистые глыбы порогов, посылая дух до сонных звёзд,
Тело и душа воды порождала хвойное криволесье из солнечных бликов.
В прозрачной воде грозовых проток бродил караван крапчатых плавников,
Растворяя ручейниками, веснянками радужный пух осин и медвежий след.
Выплескиваясь из лунной пучины, серебрился таймень млечным сиянием,
Лик лунный собрат давал видеть не каждому выводку созвездия-облака.
Ловил освещённое ожерелье из хариуса и пёстроногого подкаменщика,
Прикосновением к бесконечно текущему миру добывал охотничье счастье.
"Небесный календарь"
Хорошо у гольца наполняющего вселенную мощью,
Где логово устроил красивый хищник Снежный Барс.
Полярная звезда, обжигает светом, рождая ручьи,
В кедровой тайге на равнине в излучине Гром-реки.
Белковать удачу по толстому слою опавшей хвои,
Или волчатничать по пороше в тальниковой пойме.
Сидеть у огня кочевого костра вытянув уставшие ноги,
Мечтать о параде удачных дней небесного календаря.
Вырисовывая на охранных амулетах рисунки жизни,
Спину греть и блестеть боковой стороной лезвия ножа.
«Тишина»
Лунный рог, мелькнул между облаков,
Неотразимую душу жёг чарующий рок.
Растворяясь в густой тишине и покое,
Вдохнул туманы глубоко и свободно.
Кочуя медленно с родовыми оленями,
К керексурам в дни равноденствий.
На границах горных вершин и неба,
Вечно встречаясь с бесконечностью.
Красотой до гениальности прозрачной,
Как кочевые сны и светлые надежды.
«Рождение жизни»
Между словами счастье и охота бурая медведица ставила знак равенства,
Под путеводной звездой удача любила смелых и уверенных хищников.
Снежинками с неба падали живые слезинки не спалось в берлоге зверю,
Сложилась череда лун и планет для рождения жизни в земном чреве.
Слушая сказки засыпайки, пыталась осознать тайну жизни и бессмертия,
Не дожидаясь весеннего тепла, медведица родила первенца малышку.
Воплощённое таинство с небес обтёрла хвоей и завернула в тёплый мех,
Дитя уткнувшись в бок спящей матери, пило молочко со вкусом ягоды.
Большая Медведица приняла дитя по имени - Таёжка за родного ребенка,
Две медведицы удвоили силу волшебства продлением чуда вечной жизни.
«Отражение»
В безутешных сновидениях безвозвратных скитаний,
Душа сомненьем горела, замирала стужей раздумий.
Бродячая комета одинокую звезду за собой увлекала,
Касаясь снега скользких горных каменистых тропинок.
Преодолевая крутых отрогов скалы и россыпи курумов,
Вдыхая когтистые облака, рыдала на зубцах вершин.
Уставши немного, покрывалась рубцами безразличия,
Сквозь слёзы снизошла вниз на дно глубокого каньона.
В источнике чистых рек, стремительных и своенравных,
Увидела затерянные звёзды в отражённой лазури неба.
Солнцеголовый олень поглощался грозовыми тучами или затмениями,
На небесном пути пробивал ударом копыта ураганы, рогами порол облака.
Обессилив терял зубы и рога, с затуманенной болью переселялся в тень,
За луной хищно бежал, а настигнув её, терзал до багрового лунного света,
Раскрытой пастью пожирал гаснущие звёзды, гнался за смятенной судьбой,
Камни гор размягчались, упавшие птицы оставляли на них отпечатки лап.
Твёрдая поступь, вселяя душу в гору подчиняла хозяина бездны воле неба,
В борьбе света и тьмы в извечной погоне злого начала за искрами добра.
Отражались лучистый диск - на рогах, спирали на туловище оленя-солнца,
Ускользала тень в вечном возрождении дня после ночи, лета после зимы.
«Притяжение»
Кочевою тропой, измеряя глубины небесного свода,
Ровняясь светилам, блуждающим на вечных снегах.
На склонах кормит оленей шершавый ягель и мох,
Штормовой ветер с высот срывает шишку паданку.
Ощущая вкус ягод жимолости на пересохших губах,
Оглохнув от тихого пения бесконечной вселенной.
Скитаясь с вечными звездами к родным стойбищам,
Устало ниспадал в краешек просторного поднебесья.
Согревшись теплом от угольков костра и отяжелев,
Притяжением Саянским и таинственным очарованием.
«Дева-птица»
Перелётная птица оставила на берегу волшебную одежду из перьев,
Обернувшись девицей, искупалась в родовом ручье не рождённых душ.
Пленённый красой медведь, похитил одежду с крыльями летящей птицы,
Без возможности вернуть себе прежний облик, дева стала его жёнушкой.
Прирученная душа гнездилась в берлоге, не дозволяя охотится на птенцов,
Нарушился запрет, завалился пернатый вестник над опустевшим гнездом.
Теряя осязание счастья, птицеподобная душа мучилась болезнью шамана,
Кормила, поила и выпустила на волю душу птицы не карающую обидчика.
Жена надела наряд из перьев добытой птицы и превратилась в деву-птицу,
Улетая зимовать, душу шамана забрала птица и унесла её в небесный рот.
«Клятва на медвежий след»
Шёл на широких лыжах из ели, оклеенных снизу камусом.
Выслеживать копытных и пушного зверя помогала ворона.
Защищал лицо от ветра, а глаза от блеска весеннего снега,
Случайно вывел медведицу с малышом из берлоги на свет.
Клятву приносил на медвежьих следах - кусая когти и лапы,
Хозяин зверей судил, виновен преступатель или оправдан.
Запутывал вьюгой тропу или посылал промысловую удачу,
Отпускал единокровного родича на волю с полётом птицы.
Перепрыгнув через медвежьи узоры, повторял заклинание,
Твёрдо веря в превращение человека в животное и обратно
«Весенняя вода»
Медведи верят в уют заснеженной зимы,
В вечность солнца на закатной стороне.
В глубину небес бездонных и в перьях туч,
В отблеск алеющей зори на утренней росе.
Безмятежность долгих сновидений берлоге,
Под уроганами дремлющих белых гольцов.
В тайну протоптанных в буреломе следов,
Пугливой душой сомневаться зверь не мог.
Потоком талым пошла с гор весенняя вода,
Валежника завалы рвала река Дугольма.
«Кочевой смысл»
Кочуя по древним тропам таежных оленеводов,
Таёжник ищет себя и собственные дивные мечты.
Дом тайга, гольцы, снега, созвездия и талая вода,
Верные судьбе друзья, смотрящие в глаза олени.
Смысл просто жить, удел извлечь охотничью удачу,
Чувствительной душой идти вперёд, не ведая дорог.
В мрачной тени безразлично переступить самородок,
Надежды счастья дарить другим, кто рядом бродит.
Суть счастья в вечно вьющейся не искажённой тропе,
По снежным перевалам между цепью вершин и небес.
«Талый снег»
Землей родною пахнет талый снег Саян Священных,
Звёзды на мгновенье начинают замедлять свой бег.
Из оттенков тусклых небес украдкой рассматривают,
Кочующих по горным перевалам северных оленей.
На ягельных камнепадах встревоженным рыданием,
Ветер поёт колыбельную песню испуганным оленятам.
Олени, краски на снегах рождающие венцы вершинам,
Великий Дух Вселенной на проталине долгих странствий.
На пиках гор во время солнцестояний и равноденствий,
Соединяют на века хребты гольцов и мерцание светил.
«Чистые мысли»
Силой света растаяли слои заснеженных вершин,
Течет млечный ручей, принесет осознанный покой.
Любящий хозяйку приручённый северный олень,
Кочует со стадом на новое пастбище к горным пикам.
Разбудит гонный рёв изюбрей и перелёт горного гуся,
Закипит на горячих углях с соленым молоком чайник.
Амулет добрых пожеланий питает жизнью новь удачи,
Ветки кедров повиснут от шишек над тореной тропой.
На душистом слое опавшей хвои обретая жизни смысл,
Идёт волк в окружении ягеля, камней и созревшей ягоды.
«Падающие звезды»
Важенка и оленёнок прирученного северного оленя,
Кочуют по ягельникам в верховье каменистого ручья.
Прикасаясь к убегающим облакам и вечным снегам,
Терпеливо сближая оглушённые тишиной горы и небо.
Не зная брода, грела душа чай с молоком у огня костра,
Ощущая вереницу дней бесконечной и неизменной.
Сквозь отверстие дымника изнутри кочевого жилища,
Дотянутся до катящего круга луны, мечта не смогла.
В муках сомнения увидела с небес падающие звёзды,
Похожие на обереги с даром счастья без промедления.
«Увидеть красоту»
Амулет обретения духовной силы и мечты,
Водит кочевника поперёк гряд Саянских гор?
Счастья добавил на тропах долгих переходов,
К вершинам гор сквозь туманные перевалы.
Вдоль осыпи камней на склонах гольцевых,
Охоте волчьей стаи на изюбря по льду и насту.
Наскальной росписи со знаками удачи солнца,
К каменистым речкам вперемешку со мхами.
В чем смысл и оправдание протяжных кочевок?
В умении выживать и видеть красоту доброты?
«Отблеск»
Тревожными тропами лавин вдоль каменистых ручьев,
По вершинам заснеженных гор движется зарево заката.
Пронизывая лучами солнца изломы непреклонных льдов,
По дну ущелья скользнула ночь, раскинув крылья сумерек.
Бледное небо задышало можжевельником и жимолостью,
Пробивая сквозь тонкую пелену облаков Вечернюю звезду.
В тусклом свете восходящей луны на жёлтую белизну снега,
Вольно кочует приручённый для охотничьей удачи олень.
Полной грудью, вдыхая мягкий туман просыпающихся звёзд,
Удивленно рассматривает завораживающий отблеск вершин..
«Снежная белизна»
Уснули звёзды в зеркале замершего ручья,
Растущая Луна рассказывает туману тайны.
Снежная белизна запорошила узор простора,
Вздымая ввысь купола над кочевой тропой.
Воздух горный прозрачен в танце снежинок,
Напоминает сладкий привкус и запах хвоинок.
Мерцает иней и тихо тает, вспорхнула синица,
Олени отразили глазами искристость зарницы.
Вспоминая петлистый путь средь ночных тревог,
На поросших кедровым стлаником склонах гор.
У щербатой Луны и продырявленного Солнца в чёрном блюдце ночи,
Около полюсное созвездие превращалось в облик Малой Медведицы.
Новая телесность возрождалась душой в мать-зверя и духа-предка,
В метеорном потоке заметив рваный росчерк следа затерявшихся звёзд.
В надежде избавить Вселенную от стужи направляла звёздное нёбо,
На тропинках Млечного Пути выжимать без остатка лунное молоко.
Полярная звезда удерживала за кончик хвоста тело Малой Медведицы,
Сгибаясь, она срывалась лакать молоко с растаявшими крошками звёзд.
Повиснув над Большой Медведицей стягивала края темноты с рассвета,
Молочный свет отражал просветы снов в истлевавшем огнище зарницы.
«Огонь души»
На подтаивавший снег завораживающих гор,
Теплится и вьётся свет от костра на перевале.
У огня есть душа - пламя, обжигая она манит,
Неутомимо блики вскользь разгонят тени утрат.
В нерастраченном сердце тлеет вечное терпение,
Хранит тепло и жажду без сомнений выживать.
В полыхающей душе вспыхнет искра и утешение,
По лучу раздаст огонь звёздам в мерцании ночи.
Не догорят угли дотла, выдыхаясь - свет не угаснет.
Тусклый пепел выгоревших невзгод по ветру умчит.
«Игра звёзд»
В неземных видениях бродячего таежника,
Вращаясь, земля оживает - врастая в небо,
Северные олени знают, взойдя на перевал,
Как играют звезды, сияя в просторе ином.
Искрами дышит горящая борозда кометы,
Суетясь над заснеженной горной тундрой.
Подмигивает око луны, отражённое в снеге,
Обжигает и колет в каньоне ледяной ветер.
Кочеводу на каменистых и мшистых тропах,
Даруют надежду амулеты добрых энергий.
«Огнистая заря»
Беззвучная тишь над гольцом Орукунэр-Сайлыг,
Белизной вечных снегов играет горное солнышко.
В закатном зареве остро оскалился зубчатый хребет,
Подпирая жемчугом залитый бездонный небосвод.
Каплями живой росы туман в цветы багульника прилег,
Отбрасывая тени, полая луна стелет чёткий след в грёзы.
Разбуженный ветер обнажил зарю целующую зарницу,
Ворохом радости взлетела огнистая стая облака догонять.
В зерцале душ вселенной ожидающих сквозной рассвет,
Озарённые очи зори сияют ярче пламени кострища ночи.
«Свет небес»
Холодный ветер подул лучезарной вечностью,
На крыльях поднимая наивных птичек ввысь.
Над сине-седыми склонами снежных хребтов,
На вышине в одно мгновение, исполняя мечты.
Кочуя по забытой тропинке с оленьим стадом,
Кара-Чогду подвязал ремешок сбитого ичига.
Задумался, как высока красота и мощь вершин,
Поверив в чудо наполняющееся светом чистоты.
Играя блеском ледников и возвышенных светил,
Полное радости сердце открыл ветреной судьбе.
«Избранник духов»
В изменённое состояние сознания, вводя окружающих,
Камлая переживали яркие видения и слышали голоса.
Шаманские духи рода искали себе молодого хозяина,
Задумчивого, рассеянного, негодного обычному труду,
В рубашке рождённых испытывали шаманской болезнью.
Небеса уговаривали духов отпустить души избранников,
Кочевой дух-покровитель выбирал поющего человека.
Подсказывал, где обитают и собираются духи-помощники.
Вселяя силу в бубен, жезл, нагрудник и головное одеяние,
Перемещал его в верхних и нижних ярусах мироздания.
«Надежда»
В стуже ледников душу открыв нараспашку,
Мечта улыбнусь отрадному лучу солнца в тучах.
На протоптанных оленьим стадом тропинках,
Встрепенулась душа, приручая сердце верить.
На распутье запутанных сомнениями перевалах,
Надежда - стезя через истязание ненастьями.
Терзаясь тоской безбрежных мук непогодницы,
Растаптывая страх, привыкает сердце ожидать.
Окрылённая душа воспарит в дождь со снегом,
Вдохновенная душа замечает просвет ликования.
«Пересчёт звёзд»
В вязком снегопаде сияют гордые звезды,
Оленям, освящая протоптанные тропинки.
Едва заметные в рваной пелене метелей,
Не вглядываются в муки теней прошлого.
Не шагают вниз по тревоге рваного склона,
Смотрят вверх, чутко пересчитывая звезды.
Созерцая кочевую мечту на указанный путь,
Сердце надеждой забьётся в груди сильней.
Нисшедшей нетленной искрой согреет душу,
Озаряя светом в снегах запутанные ненастья.
«Воспоминание»
Кочуя по отмеренному свыше времени небрежной походкой,
Олениха покусывала ремень подвязывания ичига мятежно.
На забытом земном пути помогала добывать охотничью удачу,
В млечной дымке возвращалась к дыму очага - невредимой.
В окружении отблесков надежд обогревалась жаром костра,
Озаряясь новым светом, пламя огня путь указало в простор.
Молоком питала оленёнка пришедшего звериными тропами,
Звёздное небо, отразившись в глазах дитя больше молчало.
Вспоминая житие-судьбу, изгарь костерка пыхтя - коптела,
В ночи усталые искры одни толкали олений век в будущее.
«Лунный лучик»
По сути, жизнь проста и повинна дымком ожиданий,
Растворяясь в потоках прощаний бессонных скитаний.
Радужный взгляд луны затуманился, скользя по кругу,
Тревожил ум и сердце тряс, мерещился суровым оком.
Из плена причин нежданно упал лучом лунных мыслей,
На обветренный лик дремлющей Большой Медведицы.
Задев бездонные сокровища чувств и воспоминания,
В мечтаниях прожил миг доверчивым медвежонком.
Заснеженном небосклоне, покрытым россыпью звёзд,
Во тьме берлоги убаюкался в сон призрачным счастьем.
«Волшебная чага»
Напоенная радостным светом берёза под хрупкостью весенних сережек,
Устремлялась к бескрайним небесам ослепительной белизной вершины.
От недосягаемых мечтаний опадала тяжёлыми ветвями и листвой к земле,
Светлая кора трещала сердечными ранами и лопалась рытвинами шрамов.
Увечье лечила солнечными натеками слёз белого и черного, света и тьмы,
Под стук дятлов, писк синичек гаичек берёзовый плачь, впитывал гриб чага.
Сокрушаясь рыданием, не сбрасывала жёсткую шкуру невиданного зверя,
Шелестела светящимися лоскутками коры от бессильной усталости людей.
От крошек чёрно-оранжевой сердцевины чаги заваренной в кипящей воде,
Чай пахнул дуновением опавшей листвы с привкусом сласти сока берёзы.
«Вечная мерзлота»
По окончании земной жизни в вечной мерзлоте гор не копал погребение,
Сложив погребальную одежду во вьючную сумку, менялся ход времени.
Земную оболочку ушедшего охотника сквозь облака душ уложил ютиться,
В воздушное захоронение на помосте у родника рек в каменистой тундре.
Сохранённые души, выбирая будущее, расходились в разные сферы мира,
Свободная в выборе душа возвращалась в виде новорожденного малыша.
Одна из душ превращается в птицу, которую первыми увидели сородичи,
Дымом костра чищеная душа-двойник помогала охотится, пасти оленей.
Потерянная душа шла в мир, за семью нижними слоями вечной мерзлоты,
По торосам за стужей сжатой невозвратимой душой нисходили шаманы.
«Шерсть медведя»
В охотничьей сумке носил клочок шерсти медведя от насекомых,
Поджигал щепотку, тушил огонь и окуривал ребёнка от испуга.
Дым, исходящий от шерсти медведя отпугивал дух грозовых туч,
Тучи в небе разбегались так же, как расходился дым от шерсти.
Дымил, защищая от бессонницы, а больных от лихорадки и порчи,
Поднимаясь кверху дым, означал выздоровление и долгую жизнь.
Оленье стадо вдыхало смрад живого огня, отгоняя хищного зверя,
Новорождённым оленятам замазывал сажей лоб, влияя на судьбу.
Вид дыма связывал землю и небо, земные и потусторонние миры,
На возвратном пути душа принимала вид облака и возвращалась.
«Снежная пыльца»
На подожжённый зарёй пик горного хребта садились птицы безбоязненно,
Смело летали над речной протокой среди льда с серебристой шугой.
Пронзающей стужей сползали с острия гольца белоснежные ледники,
Грея сердце в груди золотом неспешно осыпающейся смолистой хвои.
В снежной пыльце растворяя тепло родового очага языками пламени,
В чай с оленьим молоком намешивала старая мать размятую бруснику.
Нарезными лентами для вяления проходила обычная охотничья жизнь,
Разрывая плоть зори, безвозвратно куда-то улетали доверчивые птицы.
Выжив в жестоком побоище, суровый изюбрь очищал рога о загривок,
Осмыслив сласть семейной радости, трубил в таёжные дебри ревниво.
«Снегопад»
На перекатах шумно перетекает каменистая речка,
У отвесных скал покрытых загнутым багульником.
Кочевой костер не погас на опустевшем стойбище,
Одинокий таёжник перетирает паданки шишки.
Вылущивая бурундуку созревшие кедровые орешки,
Положив на хвою стланика багряные ягоды брусники.
Волна снегопада заслонила стеной тропинки перевала,
Летящую комету над гребнем крутого хребта растворяя.
Щель небес над искрами изгари не невпопад кружится,
Олень ловит губами снежинки, пересчитав их к рассвету.
«Кедровый стланик»
Мягкий рыхлый снег ложится крупными хлопьями,
На вершины, распадки и наледи каменистых ручьев.
На опустевшем стойбище кочевнику снятся видения,
Нерастраченная нежность обернулась вольной птицей.
Отгоревшая зарница превратилась в страстный лучик,
Блекнут краски Оленных камней, лучистые Керексуры.
Сражаются с ветром лоскутки оберегающих ленточек,
Замер кедровый стланик, ерников редколесье и шикша.
Жимолость, Верховик, туман, Луна и утренний заморозок,
Опавшая на проталину прошлогодняя кедровая шишка.
«Солёная сладость»
По идущей в воде шуге шуршит осыпающаяся хвоя,
В глубокой излучине реки плещется сытный хариус.
У завала валежника протоптаны звериные тропинки,
Брусничной россыпью трещат сороки - подманивают.
Вспоминая ветвистые рога заботливой лосихи мамы,
Ночные духи помощники щедро лакомством угощены.
Под нижними утолщёнными ветками кедра с шишками,
Питаясь впотьмах, набирался силёнок младенец лосёнок.
Бессонница чуяла охотника скрытого на солонце в засидке,
Ждущего касание ворсистых губ сохатого солёной сладости.
«Звезда оленья»
Человек родился под звездою весь мир озаряющую лазурью,
С синими глазами оленёнком мечтал дойти до края Вселенной.
В тающем небосклоне искал ответы и открывал рассвет бездны,
Перед ними открывались пути, где порой чудеса и случались.
В глубине тьмы отыскивал звезду-дом, друга, счастье и надежду,
Называл в честь луною рожденного оленя, не сгорающую звезду.
В мелкой пыли безымянных комет иней вставал печалью слёз,
Пролетая россыпью меж звёзд в мечтах, отражались в зрачках.
Засыпая на руках планет, силился унять в кочевом сердце мятеж,
На последнем рубеже снега и скал доверялся обломку от надежд.
«Шаманский дар»
С духами неба, земли, солнца, луны, звёзд и растений,
Чудной силой танцуют, поют песни, камлая до измора,
На вершинах могучих гор и истоках рек с бурной водой,
Босыми ногами наступают на искры красного пламени.
Рвут молнии, терзая душу и тело, гадая об удаче в охоте,
Препровождая в вечность души добытых птиц и зверей.
Окропляют очаг пищей, чтобы дух огня не разозлился,
Обиженная зола, может заморозить от холода и голода.
Облегчают бесконечную растерянность и душевные боли,
Перед лицом бедствий дают таёжникам духовную
волю.
«Плод земли»
Гриб возник из слюны Большой Медведицы и получил силу магии Луны,
Мухомороедящий человек вкушал плод земли, обостряя память пел песню.
От лица медведя вёл повествование об охоте на зверей волчьей стаей,
В пути всё переворачивалось в голове, а духи ведали, как лечить недуги.
Ведомая мухомором одержимая душа брела сквозь ледяные слёзы гор,
По камням и снегу шла за солнцем, чтобы вечером зайти, а утром взойти.
Под звёздами видела верный путь, а духи не дали блуждать в потемках,
Ночь напролет диким голосом напевала давно забытую историю Земли.
Тронутые разнообразными видениями очевидцы остались довольны,
Они услышали песни своих отцов, пропетые с чувством, а он упал на мох.
«Двойник-отражение»
Рождённое солнцем дитя получает шесть душ добытых зверей и птиц,
Седьмая душа-судьба вселяется в него по воле сверхъестественных сил.
Непредсказуема, как жизнь видит, ветром сдутое время и пространство,
Душа мечта, речь, зрение, слух и мысль чувствуют слёз любви дыханье.
Душа двойник-отражение дышит одним дыханием с надеждой к счастью,
Сила упавшей звездой не сгорает дотла, из пепла плоть создаётся заново.
Тень, отделяясь от тела, видя грёзы, расправляет крылья в мире предков,
В глубоком сне добывает жизненную силу для нарождающегося будущего.
Душа тело участвует в вечном круговороте перерождения дыхания любви,
Желая обрести иную судьбу, она становится духом-покровителем ураганов.
Коллекция авторских экземпляров
Ловец Солнца. – Иркутск : Артиздат, 2019. – 376 с.
Ленточки странствий. – Иркутск : Артиздат, 2016. – 255 с.
Комментариев нет:
Отправить комментарий