Русин Сергей Николаевич,
художник, член Профессионального союза художников России,
член Русского географического общества,
автор проекта «Тофалария. Большой Саян»,
лауреат премии губернатора Иркутской области
Ловец Солнца. – Иркутск : Артиздат, 2019. – 376 с.
«Свобода ветра»
Кочевник надеется быть свободнее взлетающего ветра,
Слепо верит попутчиком быть лёгкого воздушного облака.
Блеском снежных вершин вихрь несётся на крыльях зари,
Нелепой мечтою манит вглубь волшебных снов метель.
Наполнив сердце мечтой, отправляется в дальний край,
Солнечные бури колышут дикие грёзы о счастье наяву.
Под мерцанием звёзд грудью вдыхая сладость буранов,
Оберегом чистых мыслей рядом бродит только шторм.
Помнит душа порывы вьюг, когда в лицо хлещет ураган,
Вечно просит у дуновения луны чуть-чуть взаймы свободу.
«Пеночка зарничка»
Гнездящиеся птицы собирались к отлёту, зимующие клевали морошку,
В кедровом редколесье овсянка-крошка старалась перекричать чечетку.
Бродячий охотник на пушного зверя ездил по тайге на пятнистых оленях,
В хвощево-осоковых топях караулил сохатого, по склонам гор - изюбря.
В березово-лиственничном лесу с бруснично-багульниковым покровом,
Олень поедал, грибы на валёжниках и наблюдал за хищным подорликом.
Гаичка, пеночка зарничка, весничка и свиристели грустно посвистывали,
У старицы с текущей водой в Каменный ручей суетилась горная трясогузка.
Чирок-свистунок, синьга, луток, мородунка, кулик и певчий сверчок пели,
Пролётные птицы прощались с лисицей с потомством и семьёй сусликов.
«Истома сна»
В поисках охотничьего счастья пытался истину понять влюбленным сердцем,
Смысл жизни видел в хождении по тропам, выживал в суровом высокогорье.
Срастаясь с перевалами, жадно отхлебывал крупными глотками туманы неба,
Не теряя чувство меры, лишнего не брал, превращая высокие мечты в деяния.
Не сдавался, ища свой путь к жизни вечной, день проживал, как бесконечный.
Проникая в скрытый смысл тайги, замечал в пурпуре восход Утренней звезды.
Огибая россыпи камней, согревал обветренное вьюгой лицо, почаще улыбался.
Дышал, пока шёл, не сомневался в себе, к лучшему меняя жизнь и истому снов.
Тропою испытаний в нещадных тяготах ненастья и невзгод не затворялся обидой,
Наполняясь тайной мощью озарения, осознавал, что кочевал рядом с вечностью.
«Запечённое яйцо»
На границе между твердой землей и топью болота нашёл птичье гнездо,
Съел запечённые яйца на костре и увидел, что дальше шагать опасно.
Осознал звериный язык, стал щедрым по отношению к тайге и рекам,
Меж высоких гор кочевал по тропам, охотился, но счастье добыть не мог.
Промысловый дар не доставался случайно, им владел хозяин гнездовья,
Угощал горных духов и просил, чтобы мёрзлое сердце у пернатых оттаяло.
Собираясь на охоту крылатые слова и движения, воплощал по правилам,
Из перьев воссозданную перелётную птицу обводил вокруг носа оленя.
На шерсти оленя выстригал запечатлённую душу не рождённого птенчика,
Не запрягал оленя, он ходил по следам дикого зверя и удача не покидала.
«Оберег-огонь»
Сложив крылья, ветер упал как раненый зверь, натужно и жалобно ревел,
Огонь грянул молнией на землю, возгораясь маленькой частичкой солнца.
Небесный свет спасения и жизни с огнем души в кострище перемешался,
Угощая солнечный рот, просил греть и кормить, послать охотничью удачу.
Сверкая заревом, испуская дым, трещало пламя, сновало остывшею золой,
Открытого огня ценил силу, частичку очага заветный уголёк носил с собой.
Душа добытого зверя не погибала, возрождалась вновь из искры в пламя,
На трудной тропе берёг яркий и жаркий огонь, без него выла волчья стая.
Через незатухающий пыл кормил ягодным чаем всех духов-помощников,
Вспышки счастья во тьме холодным поцелуем не умело глотал лунный рот.
«Глаза весны»
На миг открылась глубина души незрелых глаз весны,
Манят она солнца блеском в прозрачном таянье льда,
Отразилось лунное мерцание в чистом хрустале слезы,
Надменность звёзд в отдалённой бирюзе небосвода.
За дымкой поволоки трепет настроения и мечтания,
Без преграды силе стихий, времени и расстояниям.
Дрожа струится свет меж печалью и веселым смехом,
Нежность ветерка, озаряющая насквозь бесконечность.
Бушующая гроза, сияние счастья и умение притворяться,
Раздумье без сожаления и игривых огней очарование.
«Вечный шаг»
На загорелых лицах Чептэев свободы оттенки,
Играют вечности мгновениями суровой жизни.
В надежде о счастье сгорает паутина сомнений,
Вздохи тумана неповторимы в вечности своей.
Кочующая луна над бесконечно долгой тропой,
Вечные ручьи струятся с заснеженных гольцов.
И вечно синяя возвышенность небес над тайгой,
И россыпь звёзд далеких подсвечивает вечность.
Северный олень пророчеством чудес отмеченный,
Неуклонно бредёт шаг за шагом в бесконечность.
«Перелётная Луна»
Потоп поглотил прослезившиеся камни, превратив в семи ямное болото,
Олени спаслись на вершине заснеженной горы у северной кромки неба.
В твердь почвы вросла корнем лиственница, ветви через небосвод тянула,
На опавшей хвое поставил стойбище и развел огонь оленевод с собакой.
Ветер выворачивал человека наизнанку и от вьюги он замерзал и кашлял,
Стылый чум согревал костром, в меховых рукавицах распахивал объятья.
С чутьём и чистым языком стерегущая собака в ознобе осталась в шкуре,
Угощала добычей полуденную сторону предков, ожидая перелётную Луну.
К ним обращалась с просьбой об успехе, здоровье, добывании пропитания,
Не оскверняя зыбких земель, сглаживала жизненный путь оленьего стада.
«Изменения»
Тает прожитая осень в бесконечности дней,
Повторятся вновь любовь к восходу Солнца.
Терзая зарю, птицы запоют недопетые песни,
Нежными чувствами, обнимая за плечи облако.
Тёплый лучик надежды воспламенит рассвет,
Издалека подзовут таёжной жизни перепады.
На перевалах олени изумятся первому снегу,
Время быстро мчится, желая заново народится.
Шаг за шагом тропа изменения захочет пережить,
Вдохновляя мечтой, кочующая Луна всё повторит.
«Пёстрая гора»
Олень отростками рогов ковырял Луну, комья звёзд швырял на стены скал,
Сдирая кожу с сошника, на его острие носил солнечное безумство жизни.
Согревая жаром горы, перевалы, опасные речные переправы и топи болот,
Наконечники рогов не сжигал в объятьях страстей теплящегося пламени.
Связанная светом с Луной и Солнцем молния будила жизненные силы,
Искра из пепла вновь вырастала, безжалостно разрывая восставшую тьму.
Пылкий блик и мерцание взмывал над причудливой гарью небесной тайги,
Пламенеющий олень оживлял природу, из исчезновения обновлял рога.
Кружила разноцветный хоровод весна в направлении движения Солнца,
От макушки пёстрой горы исходило сияние, дотянутся до звезд, желая.
«Минувший сон»
На сгибах поворотов в прошлое тропинку не найдя,
Замираем в мгновение от безвозвратного счастья.
Без сомнений к будущему также не добравшись,
День вчерашний не вернулся слезами облачков.
Пробрались впритык сумерки с обратной стороны,
Исчезли обиды, а остались не истраченные силы.
В безбрежности неба минувшие сны тонко сотканы,
Сердце болит, захлебнувшись пережитой мечтой.
Рядом с бесконечной жизнью дышит волчья стая.
Не нарушая игрищ тайги, вожак мы братья с тобой.
«Острый голец»
Солнцерогий олень бодался с лучезарным луннорогим малым оленцом,
В окружении духов-помощников оленуха- матка рождала живых существ.
Деревья, ягель и мох шерсть матки со зверями, а птицы летают над ней,
Весной она линяет, старый мох вылезает, а новый мех-ягель вырастает.
На спине оленухи близко от небесного рта живут люди ожидающие чуда,
Смиряя страсти каплями пота, ищут питание в окутанной звёздами заре.
Живые души не прерывают след, оттиски копыт, отпечатав на стене скал,
Новорождённые по следам вернутся на вершину с двумя рогами-скалами.
Добытые звери окаменев, обозначат тропу душ идущих в страну предков,
Застывшая на скале охотничья магия, сохранит рождение и добычу зверей.
«Чистая мечта»
В воображении прозрачных флюоритах рос,
Сбылась мечта, во сне явился Млечный путь.
Из ночной грозы снизошла в седую вечность,
Невидимой тропой сгоревших звёзд светом.
Оберегом искр-кружев надетым на вершину,
В изломе трав балансировала лучом рассвета.
Слезой свободы разорвала туманную пелену,
Необъятная сила милых капелек чистого лета.
Влюблённая в земной мир дарила отражение,
Умытое утренней росою бесконечное рождение.
«Непомерное небо»
Солнце и Луна в разных мирах и семи слоях льда под землей те же самые,
Когда на нижнем небе идет дождь, в среднем тает снег или светит Солнце.
Седыми волосами пурги Луна притягивает к себе незамужнюю девушку,
В звёздной колыбели дева становится дочерью духа Малой Медведицы.
Её видимый дух похож на медведицу с ещё не родившимся медвежонком.
Бродит он в вечном мире перевоплощенных предков и живущих людей.
Дух девушки приманивается сказками одиноких искателей удачи счастья,
Когтем медведицы выращивать и оберегать небесных оленей и соболей.
По любви выходя замуж за охотника, сыто кормит его богатой добычей,
Посылает на землю всё живое сквозь небесный рот в первом ярусе комет.
«Дыхание простора»
Заново начинать кочевать в поисках пищи и счастья,
На оленях по косогорам петляя выжить и не сорваться.
С вершины каменистой тундры вдоль речки сердитой,
На рубеже зимы и лета ветер звучит сладкой песней.
Внезапно гроза заклинает, просит сквозь птичий гомон,
Добрым знаком на перевале глубокое дыхание оживив.
Ползут потертые о скалы облака во встречи до разлуки,
Пронзая стужу стен, приносят незримый свет перемен.
У духов бескрайних гор улыбка родится из хмурой тени,
Поможет верный путь найти наискосок от гнутой ступени.
«Спящая Луна»
Иссечённый ледник делал зиму длиннее лета, а снег светлее ночные тени.
В лунном свете медведь искал берлогу для зимней лёжки, уходя в спячку.
В сновидениях шатался между мирами, временем, сезонами и погодой,
Погружаясь в мысли сонной Луны, от её имени предсказывал будущее.
Грустно вздохнув, в мерцании звёзд уснула Луна на посветлевшем льду.
В тишине в обнимку со спящим зверем закрылась надзвёздным одеялом.
Шептались звезды, вечная мерзлота ледника печально во тьме плакала,
Сквозил ветер бессонницей через терпкую хвою запахом пробуждения.
Перелётная гостья без сожаления взмыла оттепелью, оживив бурный лёд,
Раскинув когти на перине облаков, открыла очнувшаяся Луна глаза и душу.
«Твердь»
Укутанная рыхлой россыпью снега тайга насладится жизнью,
С мечтой хорошей в сердце, возможно, она станет реальной.
Дарующие силы звезды небес висят белой алмазной пылью,
Пронзая время изменение, опавшей хвое солнце приснится.
В потерях и приобретениях, дальнейших разлуках и встречах,
Высший свет тверди небес беспокойно вдыхает твердь земли.
По краешку надежды проходит бескорыстный лунный отсвет,
Ветром свободы видение растворяется маревом над бездной.
В спокойном взгляде зрачка солнца, бесконечность и вечность,
Глубина бездонного неба и жимолость у каменистого брода.
«Суета»
По тропе подымаясь в верховье каменистого ручья,
За гранью дыхания летящей песни неведомая тоска.
По горной тундре сквозь туман неба взойдёт солнце,
Наполнит уставшее кочевое сердце светом надежды.
Таинственность таежного сознания в борьбе за счастье,
Ощущая жизнь стойбища прихрамывающим сапогом.
В лучшую судьбу верится труднее в поисках пропитания,
Выжить бы, невзирая на ненастье подтвердить свободу.
Сквозь суету время не угасли взгляды неизменных звёзд,
В суровой бессоннице сердце пока ещё мыслью стучится.
«Ткань весны»
Горные вершины поддерживают лунные чары небес,
Вдалеке у кромки всполохов зарниц облака кружатся.
Звёздные тени и блеск сознанием и чувствами играют,
Смеясь и плача, перелётные птицы пробуждают силы.
Пока не погасли светила, по ягельникам олени кочуют,
Распахнув объятия озноба, мутно снеговая вода утекает.
С лёгким трепетом мокрый лёд слезой с гольца сползает,
В мечтах и наяву живет тайга, наледи блестя, подтаивают.
Впитывая ткань весны, в порогах каменистая река рыдает,
Стадо смотрит в вечность, без суеты шагая в бесконечность.
«Судьба птица»
Птица кружит вплотную навстречу колючим ветрам,
Палящему зною, радуге ночью и ледяным брызгам.
Россыпью звезд, обогнув стылые горы упорно взлетает,
Упрямство дышать свободой в полёте стаей - восхищает.
Перехватывал навылет дыхание моросящий слезой туман,
Бьётся сердце, крылья настигают мгла и лунный обман.
Луч солнца, мерный полёт вдаль хребта, вдох и перевал.
Подъём, коварное падение в мир небытия, выдох, привал,
Счастьем пронзённая вспорхнула озябшая судьба птица,
Вознеслась к стае, где у кормушки кружит родная синица.
«Тающий предел»
В брызги звёзд разбивается о камни молочная речка,
Солнце кружит пылкой птицей у заснеженных вершин.
Небо ниспадает на ягельный перевал совсем близко,
Отряхнувшись от сна, медведь кочует торной тропой.
Замер и боится вздохнуть обожание завесы туманной,
Сердце бьётся, хочет судьбу другую в тающем пределе.
Мечтает тенью ходить следом за ранимой душой весны,
В зорях тает узором расцветающего багульника красота.
На бездорожье падают звезды, луна и хрустальные сны,
Медвежья свадьба наполняется теплом нежной страсти.
«Исток небес»
Иллюзорное счастье живёт у истока небес,
Даром притяжения откроет тропинку ввысь.
В преддверие рассвета, тепло ветра вдыхая,
Заря согревает сердце палящим просветом.
Дыхание души от сожаления сует заметается,
Высота наполнит смыслом тени прозябания.
Чуть дыша в бессилие, падёт во мглу неверия,
В непрестанной поступи верховье не остановится.
Преодолев трудности, душа с солнцем свидится,
В передышке восхождение пробудит начинание.
«Снегирь»
Гольцы пиками растут в наднебесную лазурь,
Бросая тень на скалы и поток болотистой речки.
Снегирь кочует без остановок и промедления,
Ссутулившись под гнётом вечного преодоления.
Под ветрами согреваясь в блёстках изгари зари,
На морозце растворяется во снах и небыли хвои.
За годом год, напролёт коротает восходы и закаты,
Алой грудью возжигает дрёму сумерек затмения.
Шквалом по тайге с поникшими мхами ягельниками,
Заметеленные вершины перекочёвками измеряет.
«Вязкий туман»
При закате Луны к Млечному пути потянулись горы,
Вырываясь из узлов плена предвестницы перемен.
В вязком тумане изюбрь поднялся в полный рост,
Шагая на ощупь в плоть силков под охрану облаков.
В шаткое счастье мерцающей дали зверь поверил,
Блуждал в белом покрове спрятанной пойме речки.
Нить тропы туман оборвал, шорохи шагов поджидал,
Одиночеством обманутую душу клонил забыться сном.
В сгустившейся мгле скитаясь, выдумал свет изюбрь,
Касанием белесых рогов Солнца краешек приоткрыл.
«Огнь мать»
Жизни мать путешествуя в поисках огня солнечных лучей повелела
Духам Верхнего мира сотворить Огнь мать молний и жизни земли.
Пешего охотника на диких оленей небесный огонь осветил и обогрел,
Огонь стал посредником между человеком, миром духов и предков.
Теплом ласкаемая горела душа, оставляя след за собою яркой звездою,
Обмазанный пеплом носил у сердца оберег-уголёк отчего кострищи.
Приняв в судьбе участие, зола обращалась в радостный дым счастья,
Искра очищала недуг, нечистоту страдания, обжигала боль сожаления.
Вокруг женщины с новорождённым ребёнком обносил пламя огнищи,
Огнь мать очага ожидала обитателя жилища, кормилась крохой пищи.
«Смысл жизни»
Смысл жизни в хождении по бесконечным тропинкам,
Не ведая отчаяния выживать до появления морщин.
Лишнего с тайги не брать, судьба помогает правдивым,
Тащить заботы на плечах, светлые надежды не потерять.
Рассуждая о жизни вечной, стремиться к восходу солнца,
День проживать, как бесконечный, в пропасть не упасть.
Проникнув в скрытый смысл, не быть слишком гордым,
На горизонте замечая лунные рожки, быть самим собой.
Огибая россыпи камней под напором ветра не отступать.
Дышать, пока идешь, не сомневаясь, верить в свой путь,
Влюблённое сердце вразумит улыбаться уловкам злости.
«Тропа тишины»
Надежды равнодушием губя, на вершинах царит тишина,
Радость пришла в мир не для себя, дарить другим отраду.
Зенит отгорел луною в солнечный полдень синего неба,
В тени скал выбирая тропу, незаметно для себя ошибаясь.
Не заживающей раной совесть по жизни бездарно несла,
Под снежными карнизами чувствительная душа рыдала.
Нет конца не тундре и тропе, в суете растратился возраст,
Каждый шаг у крайней черты - это вздох движения судеб.
Выбрав худший удел, прозрев тщетностью приобретения,
Радость просто жила на тропах тишины в объятьях красоты.
«Туманный перевал»
Полной грудью, вдыхая воздух и путаясь среди камней,
Оленьим шагом, измерял олень замшелые горные тропы.
На тягучем подъёме в голубых снегах на перевал он устал,
Туманов мглу обнимая, поднял ветвистые рога к звёздам.
В мерцающем блеске волк зорким глазом заметил пищу,
В вязком запахе кедра хищник чуял след и дрожь худобы.
Лютого зверя заточенный клык и коготь царапнул шкуру,
Голод прожигал, взвывал отощавший ветер, пугая в ознобе.
Настороженно проникли в зрачки солнечные пятна света,
Тропя тропу не хоженую, бык оцепенел, затаясь в сугробе.
«Сомнение»
Встречный ветер отгонял сомнения, озадачивая ум,
Медведица понимала, что пришла в мир не просто.
В зимней спячке в уютной берлоге рождала детей,
В свете лета топтала планету в поисках пропитания.
Сглаживая осыпи и обходя обвалы, оберегала тайгу,
Не ведая брода, брела через вереницу прожитых дней.
Туман перевалов покоряли несмышленые медвежата,
Стремились ввысь вершин в мареве тающих надежд.
Инеем рушились мечты под блеском звёздной мишуры,
Яркий свет солнца призывал к продолжению жизни всей.
«Лунный жемчуг»
Снежная метель крылом приоткрыла звёздный просвет,
В лунный жемчуг, наряжая кедровое кружево хребта.
Кляня судьбу, по тропам суеты стремилась наугад Луна,
Под властью желаний смирилась с участью странствий.
Под напором лживого ветра болью сердце сжималось,
Наполнение силой души упорным старанием сбывалось.
Пытаясь осознать шаг вечности меж искр Млечного Пути,
В размерности неподвижного пространства теряла смысл.
Счастливой стала в прозрачной бледности узора обнятого,
Оглянувшись на краюшке поднебесья, разглядела рассвет.
«Слезинка счастья»
Земли мать под бременем чужих забот, лишив везения, не убегала,
Сбрасывала вылинявшую шерсть - шёл снег, дула - поднимала ветер.
Дышала пламенем огня молнии, плакала слезинками дождевыми,
В крепкий мороз, в оленьем обозе - застывшей слезой на щеке таяла.
Обеспечив удачную перекочёвку с рожками стаду по перевалам гор,
Сердечка стук услышав, шептала имя Счастье до рождения телёнка.
На ковре опавшей хвои мама принесла потомство - первого оленёнка,
Малыш быстро встал на босые ножки, не отходил от ласки с добротой.
Ликуя мама всхлипывала, прослезившись слёзкой-капелькой счастья,
Закрывая малыша от злых напастей и волчьих взглядов душой и судьбой.
«Смена времён»
В поисках совершенных и первозданных миров,
Испытывает истину понять влюбленным сердцем.
Меняются времена, года и кочевые направления.
Прельщает счастье очарования осознать разумом.
Гора Нянгояк, удивляет вечных снегов белизной,
Кодаек, цвет прозрачно-хрустальный, не земной.
Тайлы-Ой, дышит холодом ледник с талой водой,
Горо-Орагты-Ой, наполняет душу глухой тишиной.
Буштыг -Ой, цвет горных склонов кашкары золотой,
Бургутуй, греет шершавое лицо солнечным теплом.
«Озарение»
Выше всего чтил огонь, воздух, воду, пел гимны с земли видимому небу,
Таяло время в бесконечности дней, повторяясь восходами Луны и Солнца.
Стучало сердечко, встречая милые лица, дышала душа нежным чувством,
В глазах появлялся свет чуть заметной надежды, блекли снег и созвездия.
Добрых пожеланий амулеты, звали вместе кочевать по таёжным дебрям,
На мгновение были единым целым, преодолевая непролазные перевалы.
Пройдены надломленные чащобы, кружила тропа, смыслу подводя итоги,
От тоски к небу протянул ладони, взаимностью мерцания отвечали звёзды.
По грани терпения быстротечно скатилась Луна в миражи ожидания мечты,
Взошла начало всего Заря, от дремоты пробуждая озарённую земную суть.
«Тропа судьбы»
В таежных дебрях на изгибах окаменелых вершин,
Взъерошенный соболь смотрит на рысь с замиранием.
Уходит из нервов усталость и природная праздность,
Горные духи всходить на заснеженный перевал зовут.
Вдоль ручья на скальной гряде снежные облака повисли,
Лунное время наблюдению за пернатыми даёт смыслы.
Иллюзорная тень росомахи способна отнять вмиг удачу,
Лисица выследит по следу или караулит в засаде добычу.
В зарослях кедрового стланика, среди каменной россыпи,
Слышит стук соболиного сердца идущего по тропе судьбы.
«Подножие»
Не изменяя надежде и радости в вечно ищущей душе,
Размышлял медведь о бесконечном времени и пути.
Наваждением звали красоты вершин на поиски счастья,
Чаровал лиственничный островок и болотистая речка.
Талая вода прибывала, зверь устало её вброд пробежал,
Темница берлоги на осыпи осталась в кривой излучине.
Затяжным подъёмом карабкался в буреломный завал,
Кочующие облака обнимались с медвежьей свадьбой.
Разрывая в клочья туманы, когтями открывал перевал,
Звезда помогала заблудшей душе верный путь искать.
«Грома искорка»
Видел во сне, грома искра - дар неба, стрелой молнии разбила древо,
Избранник небесных духов, получил силу, стал предсказывать бури.
Камень подобный голове луноликого медведя духа-покровителя,
Амулет заворачивал в шкуру, к нему не прикасался голыми руками.
Громовник хозяин погоды посылал дождь плодородия на землю,
Слышал и понимал голос природы: дерева, зверей, птиц и людей.
Чуя тепло трех миров, с ними разговаривал и отвечал на вопросы,
Близким по духу укреплял слабодушное нутро, помогал от недуга,
Над огнём окуривал дымом камень, просил послать удачу в охоте,
Открывал лицо камень силы и таёжник становился хозяином зверей.
«Отражение»
Влюбленное в небесную бесконечность Солнце,
Вертелось в облаках, ветре и радужных дождях.
Птицы неведомым знаком в синеве кружились,
Призрачному счастью полёта искренне улыбаясь.
В глубине солнечных бликов высота беспечности,
Вокруг пернатых чистотой мерцает бескрайность.
Время для раздумий исчезает воспоминаниями,
Вершину Эред-Ундэр закрывает стена снегопада,
Между двумя стихиями птицам легко затвориться,
Отражаясь в солнечном луче в мечтах поглощаясь.
«Безмятежность»
Белым облаком кружится пропущенный сон,
В рассыпанных с небес радужных лучах света.
Волнует чувства пышная хвоя речки Барбитая,
Срастается тропой перевала Хурэгтын-Дабана.
Трудным шатанием к мечтательному счастью,
В уютной вселенной вновь раскрыть объятия.
Жадно глотая крупными глотками туманности,
В безмятежности, покое, тишине и озарении.
От бессонниц наполняясь таинственною мощью,
Заметить звёзды, кочующие рядом с вечностью.
«Подношение»
Каждые три года весной по лунному календарю,
Старый шаман обучал нового шамана подношению,
Обычаю обладания сильной жизненной силой.
На погасших звездах надевал праведный костюм,
Присоединяясь телом к приглашённым духам.
Хлопал по бубнам и напевая песни-пожелания,
Чтобы духи защищали от бед и даровали счастье.
Камлал для лечения и для охотничьей удачливости,
Совершив путешествие в верхний и нижний миры,
К рогам на шаманской шапке добавлял выросты.
«Плач ворона»
Без хвоста ходил прямо на лапах предок похожий на людей,
С медвежьим клыком-оберегом безопасно взрослел человек.
Открывая чувства, кровных братишек называл по именам,
Сжимая страх в череде дней, охотился на спящих в берлогах.
Возвращался с добычей, плача по-птичьи приглашал гостей,
Очищать от костей копчёное мясо под пляску огня в очагах.
Ветер хвоей играл, горько ворон каркнул, сердце дрогнуло,
Испросив прощение, упокоил на кедре, окрашенном золой.
Вкус слез о медведице снежинками встал в птичьих глазах.
Из тьмы в пустую и холодную тайгу ворон вернулся за едой.
«Небесный волк»
Навстречу сверкая ярко, бросает ослепляющий бликом оскал,
Небесный волк бежит по ярким звёздам вдаль Млечного пути,
Мир, вокруг быстр, зол и нежен и груб для одиноких созданий,
Счастье добывать охотничью удачу состоит из светлых мелочей.
В печали тёмной ночи сердце чувствует спрятанные взгляды,
Сумеречные следы в судьбе, тени слёз любви и настоящий смех.
Желает жить без сожаления, в стае обожая общие стремления,
Из объятий ночи мчится по кромке рассвета на утренней заре.
Под падающим навзничь лунным отсветом бесшумно, по-волчьи.
С неровным дыханием кусает за холку сладкую свежесть воли.
Ловец Солнца. – Иркутск : Артиздат, 2019. – 376 с.
Ленточки странствий. – Иркутск : Артиздат, 2016. – 255 с.
Комментариев нет:
Отправить комментарий